Андрей Столяров - Продолженное настоящее

— А что, такие версии тоже имеются? — скрипучим голосом спросил Даг.

Он был так напряжён, что слова царапали горло крупнозернистым песком.

— Сколько угодно, — Гремлин пожал плечами. — Деструкции, то есть глобальные катастрофы, спонтанны. Мелкие изменения, которые непрерывно накапливаются в сложных системах, как кислота разъедают их изнутри. Разрушение происходит само собой. А вот чтобы создать нечто устойчивое, образовать целостность более высокого уровня, требуются значительные усилия. Посмотрите на наш мир, — сказал Гремлин. — Как вы полагаете, по какому пути он сейчас движется?

Вопрос был, разумеется, риторический. Достаточно было полистать новостные ленты в сетях, чтобы понять: мир распадается на фрагменты, на самостоятельные отдельности, на осколки, не имеющие функционального смысла, в нём закручиваются вихри водоворотов, поглощающие людей, нации, целые государства, зияют провалы, исторгающие отравленный дым, расползаются язвы войн, оставляющие после себя некротизированные пустоши. Бесполезно и не к кому взывать о спасении: в грандиозной сумятице, в каковую превратилась нынешняя мировая политика, ничей голос уже не будет услышан. И не пандемия тому виной. Вирулентен сам воздух, которым мы дышим. От него мучительно кружится голова, в нём не хватает какой-то важной жизненной составляющей — лёгкие на вдохе пересыхают и расслаиваются на слюдяные чешуйки.

— Выражаясь несколько пафосно, — сказал Гремлин, — мы хотим спасти мир, найти для него безопасный путь в будущее. Вы же видите: если всё и дальше пойдёт так, как сейчас, то глобальный катаклизм неизбежен. Сумеем ли мы его пережить? Сумеем ли мы выкарабкаться из-под завалов старой реальности? Причём под «мы» я подразумеваю не одну нашу страну, но всё человечество, которое сейчас просто агонизирует. И потому вопрос стоит так: если не мы, то — кто? — Чуть вздёрнув брови, он с ожиданием посмотрел на Дага. — Впрочем, познакомитесь с нашими сотрудниками, почитаете материалы, вам многое станет понятно…

Даг был этим разговором ошеломлён. Жизнь перевернулась с ног на голову буквально за четыре секунды. То он бесцельно шаркал тапочками по квартире — в отчаянии, в глухой апатии, еле дышал, считая, что сходит с ума, а то вдруг — раз! — и оказался в роли спасителя мира.

Как тут не впасть в лёгкий ступор?

Постепенно он начал различать окружающее: его углы, его стены, его незнакомые очертания. Вот тогда возле него и появилась Агата, вроде бы Гремлин назначил её чем-то вроде наставника: лет тридцати, в облегающих джинсах, в джемпере, плотно прорисовывающем фигуру, с внимательными глазами, как будто взвешивающими человека на каких-то одной ей ведомых, но очень строгих весах. Она сразу же уточнила, что избрала такой псевдоним вовсе не потому, что обожает Агату Кристи. У неё были другие причины.

Какие — опять-таки не объяснила.

— А ты, значит — Даг?

Даг неловко кивнул. Он-то эту аббревиатуру выбрал исключительно по растерянности. Сходу ничего лучше придумать не смог.

Агата представила ему несколько человек. Сначала Анчутку, девушку с трёхцветными волосами: зелёный, жёлтый, оранжевый, чем она резко выделялась из остальных. А ещё были на ней мешковатые брезентовые штаны и футболка с фиолетовым иероглифом на животе.

Анчутка потыкала в иероглиф пальцем:

— Переводится как «бойкая птичка». Ну, ты всё понял?

А что Дагу тут нужно было понять?

Ладно, разберёмся потом.

Далее последовал некто Профессор, лет шестидесяти, очки, седая бородка, твидовый мягкий пиджак: здравствуйте, очень приятно, — сдержанные манеры интеллигента. Затем — Сонник, пухлый, как младенец, подросток, у него действительно был такой вид, что казалось — лишь только от него отойдут, он мгновенно заснёт. И наконец — Марго, так упакованная в вельветовый брючный костюм, что сразу чувствовалось: она — бухгалтер какой-нибудь процветающей корпорации, может быть, даже — начальник планового отдела; властный взгляд, укладка завитых платиновых волос, её хотелось назвать королевой по аналогии с известным романом, это она, вероятно, и имела в виду, когда выбирала свой псевдоним.

Насчёт остальных, ещё человек десять-двенадцать, не все из которых в данный момент присутствовали, Агата сказала: разберёшься, постепенно сообразишь, кто тут есть кто, и Даг верхним офисным чутьем уловил, что те, кто ему представлены, это своего рода дружеское комьюнити, «группа в группе», один из кланов, стихийно сложившийся внутри рабочего коллектива. Хочешь — не хочешь, а он теперь к этому клану принадлежит. У них в фирме точно такая же рассортировка.