Людмила Козинец - Когти ангела

— Ты прав, брат, — роняя скупую слезу, сказал Драполеон. — Я вчера хотел удавиться. Приехал в казармы «Альфа», вышел на плац и глазам своим не поверил. Гарнизон стоит тройным каре, трепещет белыми крылышками, в лапах — лютни, и противными такими голосами псалом поют. Последние времена пришли, конец драконству!

— А вокруг короля вся эта драфимовская банда вьется, — мрачно наябедничал Секретарь-Советник и высморкался в платок размером с простыню. — В оба уха дуют: ах, Ваше Великое Змейство, до чего же вам идут эти дивные крылышки, этот сияющий нимб над гордым челом!

— Какой нимб? Что ж, старикан от постной жизни уже светиться начал?

— Да нет. Проволочный нимб, с алмазами. Каким-то манером над головой укрепили ему, а старик радуется, как дитя. А они ему: вы у нас уже почти что серафим. Скоро архангелом обзывать начнут. Старик тает, во все верит, честно овсянкой и цветочками питается. А эти… Иду вчера мимо кухни, смотрю, окровавленная баранья шкура валяется. Ага, думаю себе. И как бы случайно попадаю на ужин. Что вы думаете? Мясо трескают! Я прямо онемел от такой наглости. А Драфим мне в глаза нежно смотрит, под локоток берет и блеет: это, мол, вовсе и не мясо, как вам, может быть, показалось. Это новый синтезированный продукт, а все трапезничающие — добровольцы, жертвующие своим здоровьем для испытания сего продукта, которым вскорости завалят драконов, если эксперимент завершится успешно. Чего он мне вкручивает? Что я — мяса не видал?

При слове «мясо» все судорожно сглотнули слюну.

— Ну, в таком случае я вообще не понимаю, зачем это все Драфиму понадобилось? — взъярился один из членов Лиги.

— Да как же! Он старику потакает в его новой блажи, старик академика к себе приблизил, он теперь первый у короля советчик. С-специалист по ангелам…

Глаза Драполеона зажглись мрачным огнем жажды убийства, сине-стальные когти медленно обнажились. Плохо пришлось бы Драфиму, окажись он здесь.

— Более всего удивлен я, судари мои, почему молчит народ? Неужели ему нравится жевать на завтрак лебеду, видеть и своей драконессе не супругу, а товарища по ангельству? Неужели клыки затупились, когти не чешутся? Драпир обожал выражаться красиво.

— Черт его знает, феномен какой-то. Понимаешь, брат, толком опомниться никто не успел. Да и прикинь: тысячу лет правит страной Дракороль Восьмой. Ну, привыкли мы к нему. А когти, между прочим, чешутся. Капрал из патруля недавно проболтался: не так все гладко и спокойно, как нас уверяет «Утренний пророк», да и остальные газеты. Капрал помятый какой-то был. Ночью говорит, пытались взять какого-то дракона на окраине. Застукали, когда он терзал украденного из зоопарка тигра — с голодухи и не на такое польстишься. Ну, патруль кинулся на бедолагу. А тот, с большого отчаяния, капрала помял, патруль раскидал, да и был таков.

— Вот! Есть герои! Пока живы такие, как этот доблестный незнакомец, дух драконства не умрет!

— Да подождите вы, Драпир, оды тут петь. Это еще не все. В провинции Кобра восстание.

— Ч-то? А чего ж мы тут сидим?

— Ну… восстание — это громко сказано. Но отряды ангелизации натолкнулись на серьезное сопротивление тамошних жителей. Народ там полудикий, он вообще не понимает ничего про ангелов. А вот то, что охотничьи угодья отняли — это он понимает. Заварушка там. И в провинции Боа, и в провинции Игуава…

— Плохо дело, драконы. Это гражданская война. Вегетарианская диета, ангельская мораль и гражданская война! Более ничего не надо для уничтожения вашего древнего племени… Конец… — и Драпир уронил свою многодумную голову на стол.

Расходились, подавленные. На крыльце Драпир долго разминал крылья для взлета. Его внимание привлек осторожный шорох в терновнике возле дома. Писатель вгляделся.

Лавируя меж колючих кустов, от дома во весь дух улепетывал небольшой крокодил.

«Лазутчик, — холодея, подумал Драпир. — Эх, прошляпили…»

Догнать крокодила Драпир не мог — тот бегал быстрее. Достать шпиона с воздуха тоже было невозможно — уже стемнело.

Драпир не полетел домой, а отправился к знакомой драконице пить запрещенное вино и ждать ареста. У него хватило благородства известить Драполеона и Секретарь-Советника о том, что Лига, по-видимому, накрылась. На что совершенно озверевший Драполеон зарычал, что все это ему до смерти надоело и лучше умереть в честном бою за правое дело, чем пресмыкаться подобно презренному ужу. После чего умчался в казармы поднимать армию.

Умереть в честном бою Драполеону не пришлось. Гарнизон казармы «Альфа», выведенный из строя пением псалмов и сильно ослабленный пайком из горного сена, к сражению оказался непригоден. Его окружили, ловко разделили, надавали каждому мятежнику по ушам и загнали обратно в казармы. Воевали «Ангельские роты» здорово, как архистратиг Михаил…