Владимир Алько - Второе пришествие инженера Гарина

Вот в такой патологической обстановке сформировались и провели свои первые заседания три мировых оси: Берлин – Осло – Токио; Вашингтон – Лондон – Сидней; Рим – Париж – Мадрид. Китай безмолвствовал, Индия молилась, Советский Союз оставался верен своим обожествленным вождям. К тому же лишь СССР да еще Германия, сохранившие благодаря политики террора свои государственные институты, наименее критически отнеслись к деяниям Гарина. И, устроив на уровне МИДа встречу, остались чрезвычайно довольными, друг другом. После чего Германия выступила с программным заявлением, суть которого состояла в том, что, мол, мировой порядок, в принципе, нуждается в реконструкции и что схема цивилизации по Гарину (насильственная мозговая кастрация 99,9% населения земли и превращение людей в бессловесных «трудовиков») вполне согласуется с планами нового германского правительства. Это заявление вызвало бурю в высших политических кругах. Соединенные Штаты, впитавшие в себя половину мировых запасов яда, предназначенного для Гарина, спешили разнести отраву. Но и сам по себе раскол европейской экономической системы и культуры взывал к сильной руке, – и лучше всего протянутой из-за океана.

Стараясь выиграть время и усыпить бдительность врага, эффектная закулисная политика сыграла в хитрую игру, пробив по собственным же воротам, чтобы как-нибудь рикошетом, – ну, одним словом, и так далее. Согласно резолюции «Меры против возможных провокаций, направленных на дестабилизацию курса Гарина», побережье Ливии было блокировано некими миротворческими силами. Со стороны Алжира были выставлены части французских колониальных войск; с Востока – от границ Эфиопии и Египта – английский экспедиционный корпус. От «вторжения» со стороны Центральной Африки Гарина охраняли чудные племена, собранные с мира по нитке народцы, забывшие свою историю и языки, и вооруженные до зубов.

По причине этого Гарин оказался в странной международной изоляции: никто открыто ему не оказывал сопротивления (кроме пропагандистской машины Соединенных Штатов), но и не обладал он и какой-нибудь реальной полнотой власти, – даже над теми районами земли, кои открыто призывали его к этому. Попробуйте проконтролировать пути следования и правила общежития насекомых в разворошенном муравейнике. Тем не менее, подстрекательская линия Америки была особенно ощутима. Янки брали в расчет не только свою военно-экономическую мощь, но и определенную геофизическую крепость своей диспозиции, надеясь на толщу-перекрытие земного полушария и экранирующего свойства сверхплотного ядра. Гарин не мог не знать всего этого, пребывая в нерешительности и кажущемся бездействии. С досады (по слухам челяди) устраивая разносы мадам Ламоль, ставя ей в вину «дурацкое вознесение» на Солнце. Поползли анекдоты – первый признак соглашательства, с какой бы там ни было властью. Были они по-русски грубоваты, здесь же залихватски остроумны, а в общем и целом – «в чем мать родила». (По типу историй, имеющих хождение в народе о Петре Великом и Екатерине 1).

Пока же лучшее, что мог придумать Гарин, – это вынашивать планы атаки Калифорнийского побережья Соединенных Штатов да принимать тайных эмиссаров, от неизвестно каких стран, и с большей охотой от пары противоборствующих друг с другом сторон.

Серебряный карандашик в руке Верховного завис в воздухе – в ступоре мысли, зашедшей в тупик. Гарин отшвырнул бесполезный предмет (на предмет темы, касательно в разговоре), поднялся из кресла и вышел на середину Тронного зала. Бородка его встала торчком, глаза вспыхнули, он прикрыл веки и засунул кулаки в карманы клетчатых панталон. Покачнувшись с носков на каблуки, Гарин втянул ноздрями воздух и как бы внове оглядел собравшихся.

– Это безобразие (черт вас всех дери) надо прекращать! Так просто невозможно работать. В конце концов, кого вы собой представляете… самозванцев каких-то, – капризно высказал свои претензии Верховный.

Зоя в соседнем с ним кресле с уже известной эмблемой, выгравированной на высокой спинке, равнодушно опустила глаза долу. Она была бледнее обычного, с некоторой мукой святости в лице, – прозябанием солнечного луча на огородной грядке. Собравшихся в Тронном зале она не примечала в упор, будучи для них скорее образом той, коей грезил мир, чем реальной женщиной из плоти и крови. От этого никуда нельзя было уйти. Зоя, или на этот раз Дивная, была в белоснежной хламиде, ниспадающей широкими складками. Такая же белая атласная косынка повязана вокруг ее головы, одним концом спадала на плечо. В этом ее одеянии было что-то от одежд древних христианок и настраивало на молитвенный лад даже правоверных мусульман. Что же касается всех присутствующих здесь, то это было смешение языков и народностей, как после падения Вавилонской башни, так что хотел этого Гарин или нет, но он, волей-неволей, явился причиной падения здания (здесь – института государственности), что некогда числилось в заслугу Семирамиды.