Владимир Алько: Второе пришествие инженера Гарина

Дирижабль начал спускаться. Серебристая гондола слепила глаза в лучах солнца. С яхты его заметили, отсалютовали ракетами. Когда дирижабль низко завис над палубой – сбросили трап. Без посторонней помощи Гарин спустился по утлой, веревочной лестнице, спрыгнул на юте. Его встретила Зоя. Гарин едва узнал ее – так она поблекла и осунулась. С улыбочкой, как ни в чем не бывало, он потрепал ее по руке:

– Рад тебя видеть. Не переживай, кроха. Сорвалось – наплевать. Заварим новую кашу. Ну, перестань же хмуриться!..

Зоя отвернулась, чтобы не видеть его лица.

– Позавчера я похоронила Янсена. Я смертельно устала. Мне все безразлично …

…Утром следующего дня помощник капитана обратился к Гарину по поводу перистых облаков на горизонте, с тревогой указывая на них. Они стремительно надвигались из-за восточного края океана, покрывали небо на десятикилометровой высоте. Надвигался шторм. Надо было предпринимать какие-то меры.

Гарин, занятый своими расчетами, в которые никак не входили капризы погоды, послал капитана к черту:

– Ну, облака, и что? Нежности собачьи. Прибавьте ходу…

…Ураган подмял под себя «Аризону» со всей яростью неукротимой стихии. Яхта, зарываясь в волны, то вздымалась на гребень их, то падала с огромной высоты, кренилась так, что днище ее обнажалось до киля, и уже не слушаясь ни руля, ни винтов, потеряв управление, неслась по кругам спирали к центру тайфуна.

…С борта «Аризоны» было снесено волнами все: палубные надстройки, обе решетчатые башенки гиперболоидов, труба и капитанский мостик… Машинное отделение оказалось залито водой, моторы перегорели, руль был сорван.

– Это конец, – сквозь стиснутые зубы простонала Зоя, цепляясь за ножки привинченной кровати.

– Ну, если только выживем… О черт! – хрипло выругался Гарин.

Оба они были в плачевном состоянии: избиты, истерзаны ударами о стены и о мебель. У Гарина рассечен лоб. Все тело Зои разламывалось от боли. На полу вместе с людьми катались апельсины, книги, вывалившиеся из шкафа, спасательные пояса, осколки посуды…

– Гарин, когда-нибудь это кончиться?! Я больше не могу, вышвырни меня в море…

В следующий миг Зою бросило, как тряпичную куклу. Раздался ужасающий грохот, треск обшивки, раздирающий хруст. Ревущий поток и круговорот воды. Чей-то вопль. Каюта распалась. Мощное течение подхватило двух людей, швырнуло их в волнующую бездну.

Когда Гарин пришел в себя, первое, что он увидел, был краб, выставившийся на него бусинками своих глаз. Краб плотоядно подергивал замшелым ртом и двигал клешнями в полуметре от его носа. Гарин с трудом осознал: «Я таки жив…». Но еще долго не в силах был даже решиться на то, чтобы привстать. Он лежал плашмя, на песке, с подвернутой под себя левой рукой. Малейшее движение причиняло ему боль. Наконец он все же поднялся.

…Прихрамывая, Гарин пошел в глубину островка, к возвышенности, туда, где виделись заросли кустарника и ярко-зеленой травы. Там лежала Зоя на спине, раскинув руки. Гарин наклонился над ней, боясь вглядеться в ее лицо, чтобы не различить в нем признаков смерти. Но веки ее прилегли, чуть вздрагивали. …Она была жива, запекшиеся губы разлепились…

…На коралловом островке они обнаружили озерцо пресной воды, которое полнилось дождевыми потоками; воды горьковатой, но годной для питья. На отмели часто выходили колонии больших крабов; их мясо стало главным провиантом для двух беззащитных, полуголых людей. Годились в пищу и мелкие ракушки, полипы, креветки – все, что некогда было пропитанием дикарей. Листья пальм прикрывали их нагие тела и защищали от знойного солнца.

Два человека, выброшенные на эту безрадостную землю, затерянной в водяной пустыне, могли кое-как жить. Не было даже надежды, что мимо пройдет корабль и, заметив их, возьмет на борт.

Тянулись дни. Гарин собирал раковины или охотился на отбившихся от стада крабов, случалось, ловил и рыбу. Зоя нашла выброшенные с «Аризоны», разрозненные экземпляры книг роскошного издания проектов дворцов и увеселительных заведений на Золотом острове. Там же были законы и устав придворного этикета мадам Ламоль – повелительницы мира…