Сэмюэль Дилэни: Клетка Брасса

— Свин, как звали самую красивую женщину, которую ты встречал в своей жизни?

— Ну, ее звали Джоди-би. Когда я приволакивался в свою пещеру, она сразу же давала мне затрещину и принималась ржать. Она лупила меня, я — ее, а все орали и глазели, и спорили, кто победит…

— Я знал женщину в Рупции. Она проходила по пылающим улицам, и огонь возвращался обратно в нутро. Ланца — вот ее имя, когда ее пламенеющие волосы касались моего лица, ее губы…

— Никто из вас никогда не знал Сапфир. Никто из вас никогда не знал женщины. Она была дочерью посла тринадцатой планеты Сириуса на Земле. Вы родились на Крагсе и Альбе? Она проводила лето на одной, а зиму — на другой и находила их тусклыми и скучными. И вот она в Венеции. Я встретил ее трижды за один вечер. Венеция — маленький город, если целый день гулять по улицам, легко столкнуться с одними и теми же людьми… Первый раз я повстречал Сапфир на мосту у железнодорожного вокзала, там уважаемые мужья помогают своим почтенным супругам, обремененным детьми, колясками и назойливыми продавцами лотерей, перебраться через ступеньки… Возле моста Риальто я видел ее у лотка, она рассматривала балюстраду, пока торговец наполнял для нее оплетенную бутыль. Встретив ее в третий раз, я, наконец, отважился заговорить, это было на небольшом боковом канале, она остановилась возле крошечного Чертова моста, закат уже позолотил воду и гнилые камни. Она протягивала коту кусочек съестного, я подбежал и оттолкнул ее руку. Она резко обернулась, испуганная и удивленная, а я объяснил, что одичавшие коты очень злы и заразны, а в каналах полно рыбы, и они сами могут себя прокормить. Сперва она выглядела оскорбленной, затем слегка раздраженной, а потом рассмеялась и согласилась пойти вместе со мной — я умолял ее отправиться к университету, к веселым студентам и самым шумным компаниям в городе. Она усмехалась и восклицала: «Ты — замечательный парень. Конечно, я пойду с тобой». По пути я рассказал ей о всех своих призах и наградах, описал все здания, которые я спроектировал, и процитировал все свои работы по теории архитектуры. Мы подошли к Большому каналу, и я помог ей забраться в вапоретто. Проплывая мимо вычурных фасадов, я показывал ей Ка Д'Оро, церкви и большие торговые палаццо, они заслоняли разноцветное вечернее небо, а их отражения дрожали в беспокойной воде. А потом мы зашли в кафе, о, как там было весело — Бруно созвал всех и устроил вечеринку. «Я никак не мог тебя найти, — объяснял он, — а то бы пригласил заранее». Всю ночь мы пили вино и плясали на балконе, легкий бриз подхватывал шарфик Сапфир, временами заслоняя свет луны — тогда ее лицо оказывалось в полутьме, и я держал ее за руку, она улыбалась, а вода под нами несла серебро… Потом шарфик упал…

— Эй, Ястреб! Он замолчал.

— Кейдж? Эй, Кейдж?

— Почему…

— Все в порядке. Давай, Кейдж.

— Почему… люди творят зло? Эй, вы, голоса в темноте, почему вы совершили преступление?

— Я думаю, я просто… потому, что был голодный. У нас в Даске холодно, мне нечего было жрать, а воровать легче, чем работать. Однажды я украл. Все бы ничего, да вот я опять проголодался и украл еще. Где-то в пятый раз я избил пяток патрульных, и двое из них загнулись, а я попал в Брасс. Ты спрашиваешь, почему люди…

— Я скажу, Кейдж, почему. На улицах Рупции полно огня и горячих парней, гордых парней. Их сжигает желание отомстить за разрушенный мир и свои загубленные жизни. Вот почему я повел свою банду сражаться с патрульными, летящими, словно осы, из-под крыши дворца, я видел, как вокруг умирали ребята, я смеялся, когда меня поймал прожектор, небеса стреляли огнем, в ответ пылала земля, и я… остался один…

— Нет…. Ястреб. И ты, Свин, тоже не прав. Впрочем, возможно, для кого-то так и есть, но не для меня. Нет, не для меня… Поздно ночью я вновь вернулся на балкон немного освежиться. От вина и веселья у меня закружилась голова, и когда я уставился на поверхность воды, огоньки завертелись у меня в глазах, колени подогнулись, и затылком я ощутил холодный камень… Когда я очнулся, луна была уже низко. Былую усталость неожиданно сменило возбуждение. Я встал и обернулся к стеклянной двери: комнату освещал лишь огарок свечи, вставленный в бутылку, да еще Луна протягивала белые пальцы и сглаживала тени. Повсюду валялись пустые бутылки, тарелки наполовину пусты и засыпаны пеплом. Гимба лежал на кушетке с растрепанными волосами, его рубашка была перепачкана желчью. Пошатываясь, я вошел и решил было, что все уже разошлись, но в дверном проеме комнаты Бруно я увидел их, и — боль острой иглой вонзилась в мозг, на мгновение у меня потемнело в глазах, а дыхание остановлюсь. Меня била дрожь… Я должен был закричать, но лишь рассмеялся. Бруно, нахмурившись, оторвал свое лицо от выреза ее платья и тупо протянул: «А, это ты…» «О, да, — ответил я, — это всего лишь я, но вы, двое, должны пойти со мной. Ночь еще только начинается. Собирайтесь, я научу вас по-настоящему весело проводить время.» Она взглянула на меня, и я понял, что она даже не помнит, кто я такой. О, мое веселье стало просто маниакальным! Я затолкал протестующего Бруно в жакет, а когда набрасывал шарфик на плечи Сапфир, ощутил ее желание оттолкнуть меня и убежать, но продолжал бодро болтать и вывел их в прихожую, где Бруно спросил меня: «Куда же ты нас поведешь?» Моим ответом был только смех, и вскоре мы очутились на улице. «Нам сюда», — они следовали за мной вдоль каналов, мимо колокольни, под арку моста Академии, на безымянную улочку. Мы прошли еще один мост — Венецию называют городом тысячи мостов, на самом деле их только шестьсот восемьдесят два [7] В настоящее время в Венеции около 400 мостов. — и поспешили вниз, в закрытую протоку. Она вывела бы нас к вокзалу, но мы отправились в другую сторону, по переулку, выложенному синеватым камнем, прошли ворота, опять спустились. Вокруг было совершенно темно. Я уже собирался перебраться через невысокую стену, когда Сапфир тихо спросила: «Где мы..?» «Я живу здесь уже почти год, — рассмеялся Бруно, — но не узнаю эти места. А Джейсон помнит каждый камень и канал. Он повел нас коротким путем. Надеюсь, мы скоро придем?» — грозным голосом закончил он. Я промолчал. «Но здесь нет даже ограждения,» — прошептала девушка, и Бруно вновь пришлось объяснять: «Джейсон любит устраивать сюрпризы. Он то и дело появляется из какого-нибудь подвала, как черт из табакерки. Пойми, Венеция — город интриги.» Некоторое время были слышны лишь отзвуки нашего дыхания, и тут она всхлипнула. «Не бойся,» — дрогнувшим голосом приободрил ее Бруно. Я вновь их поторопил. «Джейсон не зря каждый год получает призы. У него абсолютное чувство пространства. Не бойся, — повторил он, — мы не можем заблудиться.» Тем временем мы прошли под решеткой, и дюжина прозрачных лунных лезвий на мгновение выхватила нас из тьмы. Я услышал полувздох-полувсхлип Сапфир — здесь не было даже намека на перила! Я приказал им идти точно следом за мной… Спустя четверть часа мы достигли цели. Я прикрыл дверь и произнес: «Мы пришли. Ну, Бруно, мне нужна твоя помощь.» Я прошелся вдоль стены, ориентируясь по едва заметным отметкам — четыре шага, пять. «Нагни голову, Бруно. Сюда, дай мне руку, — я подвел его к ржавому колесу с торчащей рукоятью, — так, давай надавим вместе.» Он взялся. «А что, так мы попадем на вечеринку? Я не слышу шума…» Я остановил его: «Так мы попадем в подземелье. Давай, жми.» Сперва мне показалось, что древний замок и не думает поддаваться — мои ноги оторвались от пыльного камня… я почувствовал, как налег Бруно… еще усилие… есть! Старая система пришла в движение, я услышал звук бегущей воды и голос Сапфир: «Что это? Бруно, Джейсон?» — она заплакала. Вода журчала уже возле моих ног. «Что все это значит?» — спросил Бруно. Я отвернулся от замка и рассмеялся: «Мы в подземной тюрьме, тюрьме Герцога, на самом дне, там, где водяные замки! Ты вспомнил, Бруно? Здесь открываются шлюзы, чтобы затопить заключенных.» «Эй, Джейсон, не шути так, это не смешно!» Шлепая по воде, Сапфир подбежала к нам: «Как нам отсюда выбраться? Где выход? Здесь же ничего не видно!» Она закричала. Вода доходила нам уже до колен и прибывала очень быстро, было трудно стоять, и я пошел прочь. Сапфир, спотыкаясь, последовала за мной, но ударилась головой за выступ камня и упала. Бруно протянул ей руку, помогая встать, и вдруг разбушевался — он бросился на меня и схватил за плечо. «Ты устроил нам ловушку, ты сам утонешь,» — заорал он, захлебываясь. Они навалились на меня вдвоем, и мы упали в воду. Ее шарфик… я помню ее мокрый шарфик… он скользил у меня между пальцами. Я рванулся, нырнул, нашел известный мне выход и… выбрался наружу. Не могу судить, сколько я плыл вместе с потоком, только однажды вынырнул на поверхность, глотнул воздуха, вновь погрузился в воду, проплыл, хватаясь за камни, под железной оградой и, наконец, выполз на лестницу. Из тьмы я слышал их крики. Когда я стоял, вода доходила мне до груди… Меня нашли на Пьяцце, напротив византийского фасада Сан Марко, в тени четырех бронзовых коней. Я весь вымок и в руке сжимал ее шарфик…