Сэмюэль Дилэни - Клетка Брасса

— Я не воображал, Свин, я видел его. На рисунке. Я вообще много повидал. Когда-то я изучал архитектуру.

— На Земле?

— В Венеции?

— Да. Одно время у меня был доступ к всевозможным планам. Я знаю, к примеру, откуда идут эти коридоры, и куда они ведут.

— Серьезно?

— Я мог бы рассказать вам о каждом кирпичике Айя-Софии. Я мог бы рассказать, как устроен иллюзорный храм Анкуор на Кепларе! И я знаю все тупики, закоулки и повороты, все двери и замки, канализацию и вентиляцию Брасса!

— Ты?

— Эй, так ты хочешь сказать, что знаешь, как нам свалить отсюда?

— Венеция…

— Эй, Ястреб, ты слышишь, Кейдж похоже знает, как нам свалить отсюда!

— Заткнись, Свин. Ну, Кейдж, давай дальше.

— Венеция… ты сейчас так далека… эти ночи, дивные ночи в ресторанчиках — Гимба [4] В последнем путешествии Дж. Г. Байрона в Грецию, завершившимся смертью поэта, его сопровождали студент-медик Бруно и Гамба, родственник графини Гвиччиоли, любовницы Байрона. режет сыр, и мы пробуем вино с юга и вино с севера и не можем выбрать, какое слаще — эти ночи никогда больше не вернутся. Они ушли. Бруно ушел. И удивительная ленивоглазая девушка, та, что все разрушила — я, Бруно и девушка, ее звали…

— Кейдж!

— …Сапфир!

— Кейдж, послушай меня!

— Да, тебе лучше послушать Ястреба!

— Сапфир ушла…

— Объясни нам, как эти гробы могут переговариваться. Раньше я был в другом. Я скулил и выл, как та собака, а в этом впервые услышал хоть какой-то ответ — я заполучил голос Свина. Но и он — больше, чем ничего! Что же, это, наверно, какой-то особый эффект?

— Как мы трое можем… слышать друг друга?

— Ну, как ты разговариваешь с Ястребом, да и со мной? Я побывал уже в двух камерах, но никогда раньше не слышал голосов.

— Тройная связь… да, скорее всего. Заключенные Брасса содержатся в глицериновых гробах, которые кормят и чистят их, оказывают медицинскую помощь, предохраняют от повреждений… Если вы попытаетесь нанести себе травму, пусть даже смертельную, гроб все равно вернет вас к жизни. Однажды вы сможете выйти отсюда, в темноту, но вам будет уже все равно…

— Да, да, Кейдж, нам все это давно известно, скажи лучше, как мы можем болтать в этих гробах.

— На самом дне тюрьмы три камеры соединены старыми канализационными трубами. Понимаете, вместо камня в стенах — пустые металлические трубы. Новая система проложена полтора столетия назад, она проходит теперь в другом месте, а старая — пуста, наши гробы на самом нижнем уровне подземелья. Мы можем слышать… через трубы.

— А как выбраться отсюда, мистер Кейдж? Мы с Ястребом хотели бы свалить, это точно.

— Потише, Свин.

— …трубы… под городом, клочья бумаги, тряпки, отбросы людей и животных плывут по каналам…

— Чтой-то с ним, Ястреб?

— Слушай, Свин.

— …в одиночестве, бродить в одиночестве вдоль каналов, убегающее небо, словно пурпурный поток между узкими проемами крыш, вода близ меня напоминает грязную кровь — вскрытые вены дряхлого камня. О, это жуткий город, с удивительными колодцами, ржавыми оградами, стенами, нависшими над водой, в окнах его магазинов еще стоят стекла Мурано, его дети черноглазы и темноволосы, город красоты, город разлуки…

— Кейдж, очнись, мы в Брассе. Ты много о нем слышал — тюрьма без охраны, вместо людей — автоматы. Ты сказал, что знаешь, как он устроен. Почему мы должны тебе верить?

— Я знаю. Я знал мостовые города лучше Рескина [5] Джон Рескин (1819–1900) — англ. искуствовед и критик, автор четырехтомного труда «Камни Венеции». . Я нашел отметину на камне, оставленную Наполеоном, когда он поднимался на мост у Сан Марко. И я знаю, как устроены замки в подземелье, я могу, как когда-то дожи, затопив нижние этажи тюрьмы, избавиться от заключенных. Я знал коридор, которым «Вознесение Марии» Тициана было тайно вынесено из церкви Санта Марии в подвал Ди Треви, торговца шерстью, и ворота, через которые проходил Марино, посещая Анджолину еще до помолвки [6] Марино и Анджолина — герои драмы Дж. Г Байрона «Марино, дож венецианский». . Я поднимался по дворцовой лестнице, как некогда Байрон и Шелли и также, как они, приоткрыл тайную дверь в палаццо Скарлотти, а там, в зеркальных залах, как и прежде продолжаются ночные попойки и оргии декаденствующих внуков Fottia. Весь город был открыт для меня, а я был совершенно одинок.

— О чем это он, Ястреб?

— Тссс.

— И в мое одиночество однажды вечером пришла Сапфир. Ястреб, Свин, вы хоть раз видели женщину?