Геннадий Прашкевич: Пес Господень

Амансульта вздрогнула.

Внизу тяжело рухнула дверь, послышались грубая ругань, крики и топот взбегающих по лестнице серджентов.

– Ты прощаешь меня, сестра?

Амансульта медленно улыбнулась.

В ее глазах стыл легкий холодок, смешанный с усталостью, но в них не было, как прежде, презрения. Только этот легкий, почти неуловимый, почти растаявший холодок, и великая, уже непостижимая никакому уму усталость.

С искренним состраданием, дивясь ужасной слепоте Ганелона, Амансульта произнесла:

– Как я могу простить тебя, брат, если ты вовсе не хочешь этого?…"

"…и пред папским легатом отцом Амальриком, пред главным инквизитором отцом Велларио, в присутствии отца Гираута, главного викария, замещающего судью, в присутствии брата-доминиканца Ганелона и двух свидетелей по имени Йезер и Жаню предстала перед судом отступница девица Амансульта, прозванная Кастеллоза и прозванная сестра Анезия, и когда она предстала перед судом, ей сказали: ввиду полного единогласия и ясности в ее деле она должна тут же сознаться и покаяться для облегчения совести.

И девица Амансульта, прозванная Кастеллоза и прозванная сестра Анезия, тут же сказала, что совершенно согласна и попросила их милостей поскорее закончить дело.

Тогда ей сказали, что по ее собственным признаниям относительно всех святых, и обедни, и насмешек над смиренными монахами, и книг, не рекомендованных Святой римской церковью, и связи с нечистым, как подтвердили также свидетели по имени Йезер и Жаню, есть основания считать ее еретичкой и отступницей, своей волею и желанием разделяющей многие заблуждения так называемых катаров, в невероятной своей гордыне считающих себя единственно чистыми, и что из любви к Богу и к его Святой матери ей советуют сказать и объявить правду относительно того, что она сделала и сказала против святой католической веры, а так же назвать лиц, внушивших ей это.

Но после убеждения отступница девица Амансульта не смогла сказать больше того, что уже сказала на исповеди, причем она добавила, что хотя и сказала многое, но не верит всему сказанному.

Тогда ей сказали, что ее дело рассмотрено вышеназванным судом, и судьи, и советники – все они вынесли впечатление, что она говорит неправду, вследствие чего пришли к убеждению, что необходимо пытать ее. Однако предупредили, что из любви к Богу ей предлагают еще раз до начала пытки сказать всю правду, ибо сие необходимо для облегчения ее совести.

Она ответила, что сказала уже всю правду.

Ввиду сего, по рассмотрению документов и всех данных процесса, суд вынужден присудить и присуждает отступницу девицу Амансульту, прозванную Кастеллоза и прозванную сестра Анезия, к пытке веревками по установленному способу, чтобы подвергалась пытке, пока на то воля наша. И суд предупреждает, что в случае, если она умрет во время пытки или у нее сломается какой-либо член, это случится по ее вине, а не по нашей.

Мы так провозглашаем, приказываем и повелеваем в сей грамоте, заседая в суде.

Затем приказали отвести означенную отступницу девицу Амансульту в камеру пыток и отвели.

И судья спросил, не хочет ли она сказать правду до раздевания?

Она ничего не ответила и стала раздеваться.

И когда была раздета, сию отступницу девицу Амансульту, прозванную Кастеллоза и прозванную сестра Анезия, стали увещевать сказать правду еще до начала пыток.

И она ответила: «Я не знаю, что угодно вашим милостям.»

Тогда ее посадили на специальную скамью и стали вязать руки веревками. Но прежде, чем прикрутить их, еще раз увещевали сказать правду.

Она ответила, что ей нечего сказать.

Тогда было приказано прикрутить винт и дать один поворот веревке. И так было сделано. И девица Амансульта ахнула и произнесла: «О, Господи!»

Тогда приказали дать второй поворот винта, и дали, и предложили ей сказать правду. Она ахнула и ответила: «Скажите, чего вы хотите от меня и я готова служить вашим милостям.»

Тогда приказали еще раз прикрутить веревку, и прикрутили, и сказали ей, чтобы сказала правду из любви к Богу.

Она ничего не ответила.

Тогда приказали еще раз прикрутить веревку, и прикрутили, и она громко застонала.

Тогда приказали еще раз прикрутить веревку и сказали, чтобы она сказала всю истинную правду из уважения к Богу. И она ответила: «Я сказала всю правду.» И заплакала.

Приказали еще раз прикрутить веревку, и прикрутили, и она ничего не ответила, только застонала.