Питер Дикинсон: Продавец погоды

Радостно ухмыльнувшись, мужчина всадил копье поглубже и повернул. Вот это уже было чертовски болезненно. Забыв о своем длинном одеянии и о том, что стоит по колено в воде, Джеффри попытался отскочить, но споткнулся и плюхнулся в воду. Толпа взвыла и заулюлюкала. Джеффри поднялся на ноги, но мужчина больше не нападал. Он стоял и, улыбаясь, глядел на него. Джеффри взглянул вниз, на свою грудь, где кровь уже начала вырисовывать по золотой ткани ярко-красный узор. Он почувствовал, как на глаза наворачиваются горькие слезы боли и поражения. Повернувшись, чтобы их не увидела толпа на берегу, он побрел обратно к островку посреди залива, которого там не могло быть.

Вскарабкавшись на него, Джеффри увидел, что островок этот на самом деле нечто вроде платформы, собранной из сваленных в кучу обломков бетонных плит — специальное место, чтобы топить людей. Девочка явно плакала, но теперь перестала.

— Я же тебе говорила, — сказала она, качая головой.

И вид у нее при этом был совсем не самодовольный, а скорее сочувствующий и несчастный. Джеффри уставился на нее, пытаясь понять, кто она такая, и с чего это вдруг люди на берегу пытаются утопить двух ребятишек. Он опять потрогал то место на груди, где должен был болтаться на золотой цепочке этот, КАК-ЕГО-ТАМ.

— Они его отобрали, — повторила девочка. — Я же тебе объясняла. Ты что, совсем ничего не помнишь?

— Почти.

— Ты и меня не узнаешь?

— Боюсь, что нет.

Она снова стала рыдать.

— Я Салли, — сказал девочка в промежутках между всхлипами. — Твоя сестра Салли.

О, Господи! Джеффри тупо глядел на море. Когда вода поднимется еще на пару дюймов, островок окажется под водой… Он умудрился где-то потерять целых пять лет. Теперь понятно, почему и залив, и люди показались ему такими маленькими. Но неужели они все сразу сошли с ума? В любом случае, надо немедленно спасать Салли, даже если это другая Салли, а не та, обожавшая валять дурака шестилетняя нахалка, которую он знал.

— Чего это они вздумали нас утопить?

— За колдовство. Они пришли просить тебя сделать погоду, а ты как раз засовывал в камин какую-то штуковину. Тогда они стукнули тебя по голове и отобрали талисман, а потом перерыли весь дом и нашли мои рисунки, а потом позвонили в колокола и потащили нас сюда — топить.

— Пришли просить сделать погоду?

— Да. Ты делал ее с помощью своего талисмана. Ты же продавец погоды в Веймуте. В каждом городе — свой продавец. Лично я думаю, что тебя именно потому и хотят утопить: ты же один из самых богатых людей в нашей округе. Вот они и зарятся на твои деньги. Они тебе жуть сколько заплатили за хороший урожай.

— А «Кверн» на месте?

— Конечно! Тебя и в колдовстве-то обвинили, увидев какую-то деталь от его мотора. Ты же тайком от всех бегал к нему чуть ли не каждую неделю. А я все видела из окна моей комнаты. Хотя что толку в лодке без парусов я, хоть убей, не пойму.

— Если бы мы только смогли добраться до «Кверна»… Слушай, а что если нам с тобой отсюда уплыть? Что тогда?

— А тогда они спустят на воду лодки и забьют нас копьями прямо в воде. На Троицу один тип пытался так спастись… Как я тогда смеялась! О, Боже! — и она снова разревелась.

Джеффри мрачно глядел на воду. Она поднималась. Еще полдюйма, и…

— Салли, — сказал он. — Мы можем подождать, пока островок совсем уйдет под воду, и тогда тихонечко поплывем, стараясь не высовываться из воды. Может, они решат, что мы утонули. По-моему, это наш единственный шанс.

— Но я же не колдунья! Я не умею плавать! С самого Изменения я и пальцем не касалась никакого мотора. Я только рисовала картинки.

Проклятье! Одному ему, возможно, и удалось бы незаметно доплыть до гавани. С берега очень трудно заметить что-то медленно двигающееся и почти не выступающее из воды. Но вместе с не умеющей плавать Салли? Это просто-напросто невозможно.

— Никогда в жизни нам не удрать отсюда в такую погоду, — пробормотал он. — Да, старый добрый туман нам бы не помешал.

Дыхание воды. Сколько бы вы не смотрели, вы его не увидите. Ветер, который вы никогда не почувствует. Но вдоль всего берега, от Борнмута до Экстерна, вода дышала, и соприкасаясь с холодным воздухом, конденсировалась в миллионы, миллионы, миллионы крошечных капелек. Холод из самых дальних глубин. И бесчисленная армия капель, которую не может рассеять даже всемогущее солнце, рождает новые слои холодного воздуха. В них собираются новые армады капель выдыхаемой морем воды. А теперь поднимается неощутимый для вас ветер, несущий туман к северу, затягивает прибрежные холмы густой, серой, холодной пеленой. Еще гуще. Еще серее. Еще холоднее. Гуще. Серее. Холоднее. Гуще…