Николай Бондаренко - Бремя «Ч»

— Выпей. Отличный кофе. Сам употребляю.

Вот так перемены! Выхлебываю ароматный напиток и вслед за начальником стражи выхожу на площадь. Судя по караульным вышкам, освещенным солнечными лучами, уже довольно позднее утро — заключенных давно угнали на шахту. Долго же я спал!

В центре площади нельзя было не заметить геликоптер: нахохлился, как хищный кондор… Неужели пожаловал Карл?… Что-то не верится. Вероятнее всего, он прислал пилота…

Нач любезно попросил зайти в караульный блок. Понятно! Пилот ожидает там.

Оказалось, пилот прилетел не один. Но с кем — я бы ни за что не догадался! Меня встречали кинозвезда и ее муж. Грудь Опа украшала кинокамера. Под бровями, однако, метался гнев.

— Что ты наделал! — набросился на меня Оп. — Хорошо, хоть вернул пояс!.. Не то бы — конец!..

«Молодец, Вор! — порадовался я. — На тебя можно положиться!»

Ле вскинула руки на мои плечи и с чувством поцеловала. Кажется, в щеку… Мужу она сказала:

— Не сгущай краски. Все хорошо, что хорошо кончается.

— Разве это конец? — недовольно ответил Оп. — Примет ли господин Чек условия главрежа!..

— Примет! — заверила Ле. — Куда деваться?

Начальник стражи рассадил нас по скамьям. Я, естественно, интересуюсь:

— Условия? Ну-ка, ну-ка.

— Как бы точнее выразиться, — осторожно начал Оп. — Вы, так сказать, устроили побег опаснейшему преступнику…

Я возмутился:

— Что, что?! Он даже булавки не украл!

— Ладно, — согласился Оп. — Просто преступнику.

— Он совершенно не виноват! — настаивал я.

— Вот видишь… — Оп тоскливо посмотрел на жену. — Я же предупреждал!..

— Виноват, не виноват! — встрепенулась Ле, очаровательно раскрыв хрустальные очи. — Нам-то что за дело? Мы прилетели снимать кино. Берешься за это? — Неожиданный вопрос адресован мне. Не знаю, что и ответить.

— Что я должен делать?

— Сочинить сценарий, руководить съемкой! — Красавица Ле неотразима.

— Но я же… никогда!.. — пытаюсь робко сопротивляться. Оп обреченно повторяет:

— Я же предупреждал!

Ле ласково обращается ко мне:

— Ты ведь не захочешь здесь остаться, правда? Ну, сочини что-нибудь.

— Договорились! — Я мгновенно созрел для подвига. — Господину Карлу понравится.

Довольные супруги захлопали в ладоши, а Нач строго поинтересовался:

— Вы что задумали?

Я встал и распорядился, обращаясь к начальнику стражи:

— Немедленно сообщить господину Карлу: Чек согласен. Но мне, во-первых, должны подчиниться. Надзиратели, стража — все без исключения. Во-вторых, предстоит выход на шахту. В-третьих, срочно доставить на место съемок два ящика крепких напитков. И наконец, сообщите господину Карлу название фильма: «День рождения любимой». Главреж должен утвердить.

Ле и Оп с восторгом поддержали мои условия; обескураженный Нач сел за компьютер.

Полученный приказ гласил: во время киносъемок на территории тюрьмы всю полноту власти передать в мои руки, название фильма утвердить. Вместе с тем выражалось недоумение по поводу крепких напитков. Я настоял на обязательном исполнении третьего пункта, ибо в фильме господина Карла не должно быть ни малейшей фальши, будет праздник! Монитор немного подумал и согласился: напитки доставим! «Браво! Самоуверенность творит невероятное!»

Геликоптер отправился в город за спиртным, но прежде Оп отснял начальный, весьма важный момент — прибытие в тюрьму журналистки. Она выпрыгивает из кабины геликоптера, растерянно оглядывается; начальник стражи галантно подает красивой женщине руку, ведет в караульное помещение… Ле мастерски справилась с ролью, я доволен.

В сторожевом блоке Оп прикрепляет к стенам привезенные светильники и взлетает под потолок. Съемки продолжаются. Журналистка ведет непринужденную беседу, слегка флиртует; начальник стражи охотно рассказывает о проделках заключенных, бесконечных побегах, смертельных драках; молодая женщина пугается, но Нач уверенным тоном успокаивает: не надо бояться! Тюрьма пустая, всех преступников выгнали в шахту, пусть трудятся, размышляют о своих скверных поступках… Журналистка просит показать камеры, в которых несчастные обитают, и съемки выкатываются на площадь, а затем в тюремные бараки. Вспыхивают вспомогательные лампы, актеров просят выход повторить. Оп носится, как угорелый, выхватывает на ходу крупный план, скользит по бетонным стенам, создавая художественный образ исправительного заведения…

Я откровенно любуюсь оператором — редкий талант! Нач тоже оказался способным артистом, умеющим не замечать глазок камеры. Он, чувствуется, всерьез заинтересовался кинозвездой — это особенно ценно и должно поработать на раскрутку сюжета.