Георгий Ефремов - Из железного плена

— Я тебе покажу «к черту Моргана»!

Между моряками и офицерами началась перепалка. Раздался одинокий выстрел, послышались крики ужаса и злобы.

— Скоты! Как вы смеете! Вас всех скоро переловят как мышей!

— Ивашов, а что если мы перейдем на твою сторону?

— Вы поступите как честные люди. Не забывайте; что не сегодня, так завтра произойдет контакт с цивилизацией Чемень. Осиные гнезда, вроде этого Треста, исчезнут с лица Земли!

— Да нам самим он уже вот где…

— Сволочь Гриффитс! Ты ответишь за свои слова!

— Довольно, хватит тебе командовать!

Ивашов видел, что матросы связали своих офицеров.

В этот момент послышался звон разбиваемого стекла со стороны капитанской рубки, раздались крики, автоматные очереди. Александр рванулся назад. Рывком открыв дверь, он словно в замедленной киносъемке увидел, как через разбитое стекло в каюту влезают трое матросов с автоматами. Четвертый был уже в рубке. Скотт медленно оседал на пол, по его белой пилотке растекалось темное красное пятно. Закусив губу, Клара прижалась к стенке и из ее автомата начали вылетать огненные шарики. На лицах врагов отразился ужас. Раздался оглушительный взрыв, и все пространство внутри рубки затопил ярко-желтый огонь…

Прошло несколько секунд, пока Ивашов сообразил, что он по-прежнему стоит в дверях. За ним толпились остальные матросы. На месте разбитого иллюминатора зияла огромная дыра, в которую со свистом врывался ветер. Враги исчезли, лишь тот, что успел ворваться и убить Скотта, лежал на полу с обожженным лицом, весь в крови. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он мертв.

— Это капитан Блэкмор! — крикнул один из матросов.

— Что?

— Блэкмор уже на том свете!

Ивашов бросился к Кларе, которая, закрыв глаза, прислонилась к стене. Руки ее дрожали.

— Что с тобой?

Она покачала головой.

— Скотт убит, — прошептал Ивашов, — кто теперь поведет корабль?

— Он успел перевести управление на автопилот, — одними губами сказала девушка. — А потом появились эти, — она кивнула на дыру в стене, — они как-то пробрались снаружи…

— Мистер Ивашов, — крикнул сзади одни из моряков, — что же мы будем делать дальше?

Александр непонимающе посмотрел на него. Потом, наконец, сообразив, чего от него ждут, спросил:

— Может кто-нибудь вести корабль?

— Я поведу, — вышел вперед рослый матрос.

— Есть среди вас радист?

— Парсонс! Где Парсонс?

Тут же подбежал другой моряк и встал рядом, с изумлением глядя на последствия выстрела Клары.

— Мне нужно отправить радиограмму. Открытым текстом.

— Идемте.

Они — прошли в радиорубку, располагавшуюся рядом. Глядя, как иод тонкими пальцами Парсонса оживает радиоаппарат, Ивашов хмурился и сосредоточенно складывал в уме фразы предстоящего обращения.

— Готово! — рука радиста замерла над ключом.

— Всем! Всем! Всем! — начал Александр. — Просим помощи…

Легко шагает Григорий Гаврилович по утрамбованному множеством ног свежевыпавшему снегу. Сегодня он у Ивашовых, в кругу самых близких ему людей встречает Новый год.

Улицы города кажутся сказочно нарядными. Крыши домов покрыты толстым слоем пушистого снега. На столбы будто нахлобучены белые мохнатые шапки, а заборы окантованы светлой бархатной лентой. Все вокруг словно фосфоресцирует под лучами ярких светильников…

Хорошо, что не заставил долго ждать, — встретил Володина Александр Константинович, закрыв за другом дверь. — А то Клара уже готова на тебя обидеться.

— Прошу прощения, если опоздал, — пройдя в зал, Григорий Гаврилович тепло поздоровался с Ниной Михайловной, матерью Александра, и Кларой, сидевшими на диване, а потом подошел к Говорову и Козакову, которые горячо спорили о чем-то у рояля.

— Что ты, Александр, — возразила Нина Михайловна сыну. — Григорий явился минута в минуту. Аккуратен, как всегда.

— На каком языке будем разговаривать, — обратился -к гостям Ивашов, — на русском или немецком? Ведь у нас здесь представители различных национальностей!

— На немецком, на немецком, — ответили дружно Нина Михайловна и Володин.

— Нет, нет, — возразила решительно Клара. — Давайте на русском.

— Чтобы вас не затруднять, милая, моя, — Нина Михайловна мягко погладила руку Клары.

— Ничего, я уже все понимаю. В общем, на русском.

Козаков торжественно поднял руку:

— Я вот что предлагаю, — сказал он весело. — Пусть каждый говорит на том языке, на котором хочет.