Роберт Сойер - Квантовая ночь

— Ага, — сказал я, всё ещё пытаясь тянуть резину. — Столько лет. — Первая строка гласила, что она — «занимается исследованиями сознания в “Канадском Источнике Света”» — что звучало как какая-нибудь эзотерическая секта.

— Я приехала на симпозиум в Университет Виннипега. — Это второй университет в городе. — И, в общем, увидела твоё имя в сегодняшней газете и подумала — дай, думаю, позвоню, может, ты захочешь посидеть за чашкой кофе, поболтать…

Я прокрутил статью вниз: «…получила степень магистра (2005) и PhD (2010) в Университете Аризоны после обучения в Университете Манитобы (1999–2003)…»

— Да! — сказал я — наверное, слишком громко. Мы учились в Манитобе в одно и то же время — включая мои пропавшие шесть месяцев. — Конечно!

— Здорово. Когда тебе удобно?

Я хотел сказать «Прямо сейчас!», но вместо этого предложил:

— После полудня у меня весь день свободен.

— Давай в час? А где? Я взяла машину напрокат.

Я назвал место, мы распрощались, и я положил телефон на деревянный стол; рука при этом подрагивала.

Я сделал глубокий вдох. До встречи с Кайлой у меня оставалась пара свободных часов, и, в случае, если моя потеря памяти и правда связана с ножевым ранением, то логично было бы начать с расследования этого инцидента.

Обычно для того, чтобы получить доступ к медкарте пациента — даже своей собственной — нужно прыгнуть сквозь множество обручей, но, к счастью, я знаком с одной из штатных психологов в больнице в Калгари, в которой я лечился; мы с ней вместе работали в Канадской Психологической Ассоциации. В Виннипеге был полдень, но в Калгари только одиннадцать, так что время для звонка показалось мне подходящим. Я нашёл в списке контактов тот, что был мне нужен.

— Кассандра Чун, — произнёс знойный голос мне в ухо.

— Сэнди, это Джим Марчук.

Искренняя радость.

— Джим! Чем могу помочь?

— Я надеялся, ты сможешь обойти кое-какую бюрократию. Мне нужна копия моей медицинской карты.

— Твоей собственной? Думаю, с этим проблем не будет. Ты здесь лечился?

— Ага. Поступил в канун нового года в 2000 — хотя нет, это было после полуночи, значит, 1 января 2001.

— Давненько, — сказала она, и я услышал стук клавиш.

— Девятнадцать лет.

— Хмм. Ты уверен насчёт даты?

— Ещё бы.

— Может, ты лечился амбулаторно? Не все записи за те годы сохранились в центральной системе.

— Да нет, это была экстренная хирургия.

— Боже, правда?

— Ага.

— Тебя привезла «скорая»?

— Да.

— Я ничего не нахожу. Ты помнишь фамилию хирурга?

— Бучер [14] (англ.) мясник , — ответил я.

— Ха, — сказала Сэнди. — Прикольно.

— Я тогда так и подумал!

— Но в системе нет доктора Бучера. Ты уверен, что это было в нашей больнице? Может быть, в Футхиллс?

В тот момент я уже не был ни в чём уверен.

— Ну… может быть. Э-э… а ты можешь попробовать мою фамилию с ошибкой? Иногда её записывают как Марчукк.

— А! Ладно… Ага, есть такой, только… ха!

— Что?

— Ну, дата не первое января — никто не назначает плановых операций на первое января: слишком велика вероятность, что операционные понадобятся для чего-то экстренного, а все хирурги, какие могут, в этот день катаются на лыжах.

— Плановая операция?

— Именно. В понедельник, девятнадцатого февраля 2001 тебе удалили инфильтративную протоковую карциному.

— Что-что?

— Это рак груди.

— Я мужчина.

— У мужчин тоже бывает рак груди. Не так часто, ведь у вас совсем мало грудных тканей, но такое случается. Здесь сказано, её удалили под местным наркозом.

— Нет, нет; это наверняка кто-то другой, кто-то с похожей фамилией. Кроме того, я тогда учился в университете в Виннипеге; я не мог быть в Калгари.

— А по какому поводу ты был здесь в январе?

— Меня пырнули ножом.

— Господи Иисусе! Что же ты такого сделал? Сказал кому-то, что голосовал за либералов?

— Что-то вроде того.

— Я не нахожу никаких следов твоего пребывания здесь из-за чего-то подобного.

— Ты уверена?

— Угу.

— Э-э… ладно, о’кей. Спасибо, Сэнди.

— Джим, так что всё это…

— Мне нужно идти. Поговорим позже.

— Ладно. Пока.

— Пока.

Я упал обратно в кресло, учащённо и хрипло дыша.

— Хорошо, — сказал я, глядя на море лиц. — Субъективна мораль или объективна? Кто ответит?

— Субъективна, — отозвался Борис, не потрудившись прежде поднять руку.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что она разная у разных людей.

— И у разных культур, — добавила Нина.