Андрей Столяров - Жаворонок

Нечто подобное, вероятно, происходит и с Жанной. Вряд ли после стремительного бегства из кремлевских твердынь у нее был ясный стратегический план, предусматривающий конкретные этапы движения: график мобилизации, сроки развертывания во времени будущих сил, таковая стратегия, скорее, прерогатива Д. Н. Кармазанова, но движение к цели это уже действительно цель: в первом же городке, куда машины сворачивают по настоянию дяди Паши («не надо высовываться, на шоссе нас вычислят в три секунды»), мэр или, как гораздо привычней, председатель областного совета, слышавший, разумеется, как и все, о «Севастопольской обороне», но, естественно, никакого представления не имеющий о реальном положении дел в столице, с провинциальным восторгом встречает у себя знаменитую Иоанну, с удовольствием, поскольку это укрепляет его личный авторитет, предоставляет ей помещение местного Дома культуры, принимает самое деятельное участие в организации встречи: дает объявление по местному радио, показывается вместе с Жанной на сцене перед ее выступлением, – и когда через четыре часа «джипы» снова выруливают на проселочную дорогу, вслед за ними уже идет машина одного демократического активиста, а чуть дальше пофыркивает синеватыми выхлопами «львовский» автобус, где сидят новобранцы, решившие «прокатиться до Киева».

Примерно с теми же результатами проходят они еще семь-восемь районных и областных городков, знакомятся с местными руководителями, как капли воды, похожими друг на друга, устраивают короткие выступления в местных клубах. То есть, выступает, разумеется, одна Жанна. В том же синем облегающем платье, выглядящем среди софитов, как сгусток пронзительной синевы, с рыжеватыми светлыми волосами, уже чуть выгоревшими на солнце, хрупкая и сильная одновременно, выходит она на сцену к одинокому микрофону, поднимает ладони, гася перешептывание, скрипы стульев, беспокойное шарканье ног, обязательно держит паузу, в течение коей тишина разбухает до невероятных пределов, и наконец произносит с опять появившейся хрипотцой: «Я – Жанна. Я хочу возродить Россию…» – Ни аплодисментов в ответ, ни приветственных возгласов, только дыхание. Пару раз ей случается выступать прямо на площадях: в центре города, перед неизменным памятником вождю мирового пролетариата, и тогда смолкают собаки, потявкивающие на ближних улицах, не кудахчут куры, прекращается бренчание транспорта. Кажется, что слышно пение серафимов в семи божественных сферах. Лопаются не распустившиеся еще почки цветов, бодро проклевываются из-под земли тюльпанчики и маргаритки. Пышные квадратные клумбы перед памятниками шевелятся, точно живые. Это, разумеется, производит впечатление на собравшихся. Океан чистого воздуха, каменные пальцы церквей, указывающих в небо, перистые прозрачные легкие завивающиеся облака… По воспоминаниям очевидцев, мурашки пробегают по коже.

Ничего удивительного, что из второго такого же районного городка, кстати расположенного не более чем в получасе езды от первого, Жанну сопровождают уже не двадцать легкомысленных, как у рок-звезды, почитателей, а по крайней мере с полсотни самых разных людей набиваются в новые микроавтобусы; они сданы местными предприятиями как бы в аренду – и еще пятерых удается втиснуть в легковые машины. В третьем городке к ним присоединяются человек 30 – 40, в неудачном, четвертом, всего 10 или 12, зато в пятом, являвшимся некогда ударной стройкой, почти сотня восторженных добровольцев бросает насиженные места. В следующем они «снимают» человек двадцать или около этого, затем – снова двадцать и снова примерно сотню. А к концу первой недели медленного блуждания по проселкам, когда грунт становится тесным и по решению дяди Паши колонна опять выруливает на Киевское шоссе, численность «Русской армии», как ее почти сразу же окрестили газетчики, достигает, по оценкам МВД России, тысячи человек, а по оценкам пресс-центра самой «Русской армии», достигает не менее двух – двух с половиной тысяч. Более точные данные, естественно, привести нельзя; часть «бойцов» выдыхается и быстро расползается по домам, зато в колонну все время вливаются жители соседних районов. А когда центральная пресса, вкупе с радио и телевидением, встрепенувшись сенсацией, разносит весть о «Великом Походе» по всей стране, в «армию» начинают вливаться уже целые соединения. Колонна растягивается по шоссе почти на полтора километра. Необыкновенное зрелище представляет она собой в сумерках: автобусы и фургоны, идущие с включенными фарами, «джипы», «тойоты», «нивы» и многочисленные «жигули», «москвичи», иногда прерываемые «запорожцами» старых моделей, мотоциклы, изношенные велосипеды с моторчиками и без моторчиков, пара начальственных «волг», довольно странных в этом механическом скопище, и почти на каждой машине – веселый трехцветный неутомимый российский флажок или, несколько реже, жовто-блакитный прямоугольничек независимой Украины.