Андрей Столяров - Жаворонок

Наступает, по-видимому, критическое мгновение всего похода. Ясно, что командиру отряда отдан очень четкий приказ: задержать и рассеять колонну «политических экстремистов», ясно, что ему даны инструкции применять все средства, какие он сочтет нужным – вероятно, слезоточивый газ, дубинки, водометную установку (две машины типа «пожарных» уже целятся на шоссе), – и не менее ясно, что командир намерен исполнить приказ любой ценой. И если в ближайшие полчаса именно это и произойдет, если насторожившаяся колонна и в самом деле будет рассеяна, если будут реквизированы автобусы и прочее их небогатое оснащение и, конечно, если хотя бы на сутки Жанна будет подвергнута превентивному задержанию, то на этом, по-видимому, и закончится их отчаянное предприятие: собрать «армию» во второй раз ей уже не дадут, момент будет упущен, энтузиазм растворится в безбрежных российских просторах, ей навсегда придется проститься с мыслями о предназначении.

Понимает все это, наверное, не только Жанна. Колонна автобусов, грузовиков, мотоциклов растерянно приваливается к обочине. С подножек, из кабин, из крытых фургонов сыпятся люди. Они топчутся и постепенно пробираются к ней, будто ища защиты. Жанна видит встревоженное хмурое лицо дяди Паши, бледную физиономию Зайчика, обрызганную сыпью веснушек, видит обрамленные веками, черные изюмины глаз Дона Степано. Кажется, он что-то советует; губы его, во всяком случае, размыкаются. Однако слова, будто чернила, расплываются в воздухе. Звуки до нее не доходят, как впрочем и все остальное. Она знает лишь, что все решается именно здесь, в эти минуты. Судьба всего предприятия. Сейчас или никогда! И тогда она поворачивается и идет по шоссе к колючему ограждению. А навстречу ей движется офицер, придерживающий на груди зев мегафона.

Этот короткий сюжет потом много раз будет показан по телевидению. Вся Россия увидит борозды бескрайних полей, гребенкой уходящие к горизонту, пыльные, точно искусственные, кустики ивы у придорожной канавы, серую, со свинцовым оттенком ленту дороги, и две так непохожие друг на друга – медленно сближающиеся фигуры. Погода в тот день под стать этой драматической сцене: небо в толстых трехъярусных облаках, и потому свет – рассеянный, почти не образующий тени. Некая сумеречность, как перед дождем, чувствуется в природе. Молчат птицы, не пошевелится под ветром ни единый листочек. И вдруг в ту секунду, когда между сближающимися людьми остается не более двадцати метров пустого пространства, что-то загадочное происходит в небесных сфера; кучевые плотные облака немного отодвигаются друг от друга, в самом центре, в зените образуется участочек синевы не больше носового платка, сноп яркого солнца внезапно ударяет оттуда и высвечивает, как на сцене, тоненькую фигуру Жанны. Причем, облака, вероятно, по-немногу перемещаются, и перемещается вместе с ними желтый луч солнца, следующий за Жанной. Она как будто плывет – в сиянии, соединившем небо с землей.

Картина потрясает прямо таки неземной красотой. И мы видим, как командир отряда вдруг останавливается, точно ослепнув, как он поднимает к лицу ладонь, пытаясь, по-видимому, заслониться, как он застывает, окаменев на пару мгновений, и как приближается Жанна – в конце концов замирая напротив него. Неизвестно, произносит ли она какие-нибудь слова или просто стоит, подсвеченная фантастическим пламенем. Бесшумно сталкиваются в небе тяжелые облака. Луч солнца гаснет. Сентябрьский простор обретает прежнюю хмуроватость. Однако значения это уже не имеет. Командир оборачивается и выкрикивает в мегафон приказ своим людям. Его распоряжения, видимо, неожиданны, но сияние – было, и все поняли, вероятно, его скрытый смысл: в три минуты тяжелые металлические «ежи» оттащены на обочину, водометная техника разъезжается, чтобы освободить дорогу, колонна трогается, командир, так и приросший на середине шоссе, отчетливо козыряет, головная машина, наверное от избытка чувств, выбрасывает звуковой сигнал, две-три секунды гудит он, стискивая тревогой сердца, и вдруг вся колонна взрывается бурей радости.

Это, пожалуй, самая убедительная победа Жанны. И она тем более показательна, что достигнута вопреки всякой логике. Можно спорить, является ли случившееся на шоссе действительно чудом или редким, но все-таки объяснимым стечением обстоятельств, как полагает Лариса Гарденина. Кто может знать это наверняка? Однако факт остается фактом – это решающая победа. Колоссальным эхом отдается она по всем союзным республикам, порождая уже не просто восторг, а детскую эйфорию. Легенда с этого дня становится сильнее действительности. Теперь трудно даже представить, чтобы Жанна отступила сама по себе, чтобы кто-либо мог противиться столь ясно выраженному предназначению. Песня жаворонка теперь слышна задолго до появления птицы.