Любомир Николов - Червь на осеннем ветру

— Стоп! Немедленно прекратите передачу! Вы что, не видите, что происходит? Отключитесь! Какой идиот подключил программу видеона к камерам в студии?

— Позвольте мне, дорогие телезрители, поблагодарить вас от имени профессора Лемховича за интересную беседу, — произнес мягкий мужской голос за спиной Грэма. — Далее смотрите развлекательную программу из Будапешта.

Грэм резко обернулся. В другом конце зала металлические щупальца сгрудились над большим круглым столом. Объективы их камер были устремлены к сидевшим за столом восьми человекам — пятерым мужчинам, двум женщинам и мальчику. Судя по их одежде, он опять попал в какую-то прошлую эпоху. Но особенно странным выглядело то, что во всей обстановке не было той нарочитости, того ожидания чего-то необыкновенного, что было так характерно для миров, где командовали «игроки».

У него в душе возникло неясное предчувствие. Эти люди… Не похоже, что ими кто-то управляет. Жизнь, свобода, воля витали возле них. Они были невидимы, но ясно ощутимы, как тепло от раскаленного металла. Неужели он попал наконец в мир, над которым не властна чужая воля, где человек — это человек, а жизнь — это жизнь, такая, какой она и должна быть?

Непонятно почему, но они его не замечали. Может быть, потому, что их взгляды были устремлены куда-то в сторону, на установленные рядом один с другим древние плоские телевизоры. Чтобы посмотреть, что же их так заинтересовало, Грэм сделал несколько шагов к столу и тоже взглянул на экраны.

Ничего… Все экраны показывали одно и то же — группу за круглым столом, только с разных ракурсов. Обычная картина, никак не объясняющая вытянутые лица сидящих за столом людей.

И вдруг он понял. Они смотрели только на один экран — тот, на котором образ Грэма, стоящего у стола, закрывал часть изображения. Вздрогнув, он перевел взгляд с экрана на экран. На двух из них картина была такова, что Грэм не попадал в кадр. Но на остальных… Они вмещали стол, пространство вокруг стола, людей… Не хватало лишь одного.

Грэма.

Вновь и вновь его взгляд пробегал по экранам, подтверждая тревожную истину. На одном экране его образ присутствовал, другие два не захватывали пространство, в котором он находился, а для остальных пяти он был словно невидим.

— Что здесь происходит?.. — произнес он неузнаваемым хриплым голосом.

Люди вздрогнули, один из них приподнялся в кресле, но остальные продолжали смотреть на экраны, и никто не обратил свой взгляд в сторону Грэма. Там, за стеклянной стеной, мужчина с жидкими волосами двигал рукой на пульте. Красные лампочки миниатюрных камер гасли одна за другой, и вместе с ними гасли экраны.

Из-за стола поднялся пожилой мужчина в коричневом костюме с густой седой шевелюрой. Его рука, поднятая вверх, слегка дрожала.

— Прошу вас, не отключайте все! Оставьте эту камеру… да, третью. Пожалуйста…

Среди погасших матовых окошек экранов остался гореть только один белый прямоугольник — тот, на котором был виден образ Грэма. Люди за столом продолжали смотреть на него так, словно увидели нечто необыкновенное. Наверное, так оно и было… Человек, появившийся ниоткуда, должен был вызвать изумление, даже страх. Только вот экраны… с ними что-то было не в порядке. Может быть, техническая неисправность, с надеждой подумал Грэм. Но тогда почему не смотрели на него?

— Я спросил, что здесь происходит? — повторил он с гневом, вызванным страхом.

Они опять встрепенулись, опять уставились на единственный экран, словно не замечая, что живой человек стоит рядом с ними. Пожилой человек подался вперед и неуверенно спросил:

— С кем… с кем вы разговариваете?

— Смешно… — нервно проговорил сидящий рядом с ним молодой человек с вьющимися черными волосами, тонкими усиками и слишком самоуверенной физиономией. — Или вы не видите, что это всего лишь образ, фантом… Что вы хотите от меня услышать?

Ловким движением Грэм шагнул к усатому. Его подстегнула неожиданная догадка: может быть, это «игроки», а вслед за нею — злоба, гнев и желание проучить холодное насмешливое лицо. Он не станет сильно бить, будет достаточно спихнуть его со стула.

Он нагнулся к усатому, почувствовал пальцами ткань его костюма и дернул… На мгновение тело усатого приподнялось, покачнулось, и, как ожидал Грэм, должно было бы упасть назад. Но вместо этого невыносимая тяжесть рухнула ему на руки, отпихнула обратно чужое тело и вернула его на стул. Грэм вдохнул, повторил прием, но на сей раз ему даже не удалось растрясти противника. Словно за столом сидела каменная, вделанная в пол статуя.