Айзек Азимов - Установление и Империя

– Ну, чтоб мне шило в зад, как выражается наш сержант. Это же "Сады Суммы", Деверс.

– Неужели? – произнес торговец без всякого интереса и отодвинул остатки своего ужина. -

Сядьте, Барр. Слушание этой литературы о былых временах ни к чему хорошему не приведет. Вы

поняли, что сказал сержант?

– Да, понял. Ну и что из того?

– Начинается наступление. А мы сидим здесь!

– Где же вы хотели бы сидеть?

– Вы знаете, что я имею в виду. В пустом ожидании пользы нет.

– В самом деле? – Барр осторожно вынимал старую пленку из трансмиттера и устанавливал

новую. – За последний месяц вы немало порассказали мне из истории Установления, и создается

впечатление, что великие вожди во времена прошлых кризисов едва ли делали нечто большее, чем

просто сидели и ждали.

– Ах, Барр, но они знали, что к чему.

– Вы уверены? Полагаю, они так говорили, когда все кончалось, и, насколько мне известно, так

оно и было. Но нет никаких доказательств тому, что дела не шли бы так же хорошо или даже еще

лучше, если бы эти люди не знали, к чему они идут. Глубинные экономические и социальные силы не

направляются отдельными людьми.

Деверс усмехнулся.

– Однако нельзя утверждать, что дела не могли бы обернуться хуже. Ваша аргументация

построена задом наперед, – взгляд его стал задумчивым. – Знаете, может, мне надо было его

пристрелить?

– Кого? Риоза?

– Да.

Барр вздохнул. Его стареющие глаза затуманились воспоминаниями далекого прошлого.

– Убийство – не решение проблемы, Деверс. Я как-то испробовал это, поддавшись искушению,

когда мне было двадцать – но это ничему не помогло. Я уничтожил негодяя, но не имперское ярмо на

Сивенне, а дело было в имперском ярме, а не в негодяе.

– Но Риоз не просто негодяй, док. Он – это вся чертова армия. Без него она развалится. Они

цепляются за него как младенцы. Тот сержант прямо слюни распускает при одном лишь упоминании

о Риозе.

– Все равно. Есть другие армии и другие предводители. Вы должны смотреть глубже. К

примеру, есть этот Бродриг – ни к кому другому Император так не прислушивается. Он может

затребовать сотни кораблей там, где Риозу приходится бороться, имея лишь десять. Я знаю его

репутацию.

– Вот как? Что же говорят о нем? – досада в глазах торговца сменилась острым интересом.

– Хотите краткую характеристику? Он – мерзавец низкого пошиба, с неизменной льстивостью

потрафляющий капризам Императора. Он искренне ненавидим аристократами двора – хотя эти

тунеядцы и сами хороши, – поскольку он не может похвалиться ни знатностью, ни скромностью. Он

является советчиком Императора по всем вопросам, равно как и орудием Императора в самых

поганых делах. Он вероломен по собственному желанию, но верен по необходимости. В Империи нет

человека столь же изысканного в злодействе и столь же жестокого в забавах. И, говорят, нет пути к

императорскому фавору иначе как через него; и нет пути к нему иначе как через бесчестье.

– У-у! – Деверс задумчиво подергал свою аккуратно подстриженную бороду. – И этого-то

сукина сына Император прислал сюда приглядывать за Риозом? Знаете ли вы, что у меня появилась

идея?

– Нет, не знаю.

– Допустим, что этот Бродриг невзлюбит нашу юную Отраду Армии?

– Считайте, что уже невзлюбил. Он вряд ли способен любить кого-либо.

– Так. Допустим, что дела у них пойдут в самом деле плохо. Император может прослышать об

этом, и у Риоза возникнут неприятности.

– Угу. Очень возможно. Но как этого добиться?

– Не знаю. Наверное, Бродрига можно подкупить?

Патриций вежливо засмеялся.

– Некоторым образом да – но не так, как вы подкупили сержанта, не карманным

холодильником. Он – птица высокого полета, и вы не достигнете его масштаба. А если б и смогли, это

себя не оправдало бы. Да, он продажен, но он не обладает даже элементарной порядочностью,

свойственной обыкновенному взяточнику. Он, так сказать, не останется подкупленным – ни за какую

сумму. Подумайте о чем-нибудь еще.

Деверс закинул ногу на ногу, быстро и неустанно покачивая носком.

– Это, впрочем, только черновая мысль…

Он замер: сигнал над дверью опять замигал, и на пороге вновь показался сержант. Он

волновался; его широкое лицо было красным и серьезным.

– Сударь, – начал он в возбужденной попытке выказать уважение, – я очень благодарен за

холодильник, и вы всегда говорили со мной очень здорово, хотя я только сын фермера, а вы знатные