Марина Казанцева: Планета Скарсида

— Ешьте, господа. — сказала Инга, отрывая пальцами от плотного кокона волокнистый кусочек, источающий сок и дивный запах. — Это мясные яйца. Это наши консервы.

Гости оторопело посмотрели друг на друга, отчего оба Спутника снова закатились в хохоте.

Содержимое яйца оказалось самым настоящим мясом — нечто вроде смеси ветчины и говядины. Только соли немного не хватало. Вместо соли прекрасно подошли листья люлярвы, имеющие вкус лёгкого перца с солью.

— Хорошо у вас тут. — заметил Заннат, отрывая пальцами кусочки от яйца и с наслаждением отправляя их в рот. — А хлебного дерева нет? В смысле: булки на деревьях не растут?

— Нет. — чуть усмехнулась Инга. — зато у нас тут бегают хлебные зайцы. Когда лень охотиться на яйца, мы ловим зайца, намазываем на него джувачный джем и едим, запивая молоком мумуровы.

Моррис перестал есть и скосил глаза на Ингу, пытаясь понять, всерьёз ли это, или всё-таки шутит.

— Да ну зайцев! — возразил осёл, который, как истинный вегетарианец, мяса не касался — он сидел с коричневым яйцом ворукачи. — Возьмите хоть гигантского ленивца, который всю жизнь живёт в обнимку с пурпурной алахохой! Этот вообще никуда не ходит!

Заннат едва не подавился куском и воззрился в негодовании на своего Спутника.

— Так это правда?! — вскричал он.

Осёл и девушка опять покатились от смеха.

— А ты говорил, что он видел Скарсиду! — удивилась Инга.

— Ну да! — подтвердил осёл. — Другую сторону. Ту, где сапфиры. Наелись мяса? Теперь давайте покушаем ворукачева яичка.

Он выкатил к народу круглое кожистое яйцо, больше всего похожее на переросшую гранату-лимонку. Инга поддела ножом крышечку, и та слетела, открыв светло-палевую внутренность яйца, от которой понесло удивительно вкусным запахом.

— Вот вам ложечки. — сказал Пач, притягивая ветку люлярвы. Те же плотные кожистые листья, которые при жевании выделяли остро-солёный сок, сошли за десертные ложки.

— Это рай. — сказал Заннат, слизывая с листа нежное суфле, имеющее вкус густых сливок с мёдом.

— Видел бы ты гигантского ленивца. — сообщил осёл, засовывая морду в наполовину съеденное яйцо и длинным языком вылизывая остатки угощения.

Выеденные скорлупы были брошены тут же, а трое людей и осёл поднялись с места.

— Хорошо ли оставлять мусор? — засомневался Заннат.

— Ай, жрубли подберут! — легкомысленно ответил ослик. — Они уже в кустах сидят и ждут, когда мы наедимся. Ты на них не смотри, а то они стеснительные очень — могут смутиться от смущения.

— Да, это рай. — уверенно заявил Заннат.

— Да говорю же тебе, брат, ты ленивца не видал. — пробормотал в ответ осёл.

— Ну что, продолжим. — предложила Инга и первая двинулась, предоставив мужчинам тащить две сетки с яйцами. Они отправились снова на поиск яиц.

— А что же ты сказала, что скоро утро? — спросил Ингу Моррис.

— Очень скоро, Моррис. — пообещала она. — Нам надо поспешить с добычей яиц, а то кукумачи с ворукачами отправятся в пещеры на боковую, тогда лильмоблы с гудноглами затащут к себе в норы все яйца, а у них норы такие глубокие и разветвлённые, что замаешься копать.

Все четверо снова углублялись в заросли. Полей, подобных тому, на которое попали этой ночью Моррис и Заннат, оказалось много. Они походили на широкие круги, окаймлённые пышным кустарником, среди которых местами возвышались деревья с низко растущими ветвями. Вся эта природная красота располагалась на обоих берегах реки. Было там ещё что-то вдалеке, только в темноте не разглядеть — луны-то на небе не было.

Четвёрка добытчиков ходила в темноте — осёл руководствовался нюхом, а Инга отыскивала кладки с помощью электрического фонаря. Уж откуда здесь, на Скарсиде, взялся электрический фонарь — никто не объяснил.

— И где же ты заряжаешь батарейки? — бормотал Моррис, добывая зелёные яйца из гнёзд.

— Тут есть батареечное дерево. — отвечала Инга. — там всё растёт.

Они грузили яйца в сетки и, не забывая плюнуть на лильмоблов, относили их к деревьям, где привязывали на низкие ветви. Яиц было страшно много, и сумками с добычей были увешаны все нижние ветки. Отдельно — зелёные яйца кукумачей, отдельно — пластинчатые колобки ворукачей.

— А где сами животные? — спрашивал Моррис, увязывая сетку.

— На других полях пасутся. Они переходят каждую ночь на новые поля, чтобы не сожрать собственные яйца. Кукумачи и ворукачи слепые, потому что днём спят. Они едят траву и оставляют яйца, И навоз, конечно. Навоз с дождём уходит в землю, а яйца утаскивают всякие любители поживы. Только лильмоблы и гудноглы ставят дело на поток, оттого мы и пользуемся их трудами.