Евгения Белякова: Принцесса Зефа

Я обвыкся и на кухне. Болтал со стюардами и поварами, пытался выяснить, какие ингредиенты входят в мой каждодневный рацион, но бросил это гиблое дело, услышав однажды в кладовке "для мяса" хоровое унылое пение.

Пришлось стать вегетарианцем, благо, желе радовало разнообразием вкусов, смахивающих на фруктовые. Оно было двух видов – холодное и в вазочках (это мне нравилось) и теплое, скользкое (это не очень). Моей любви к этому желе окружающие несказанно умилялись. Рем так вообще готов был часами торчать над столом, разглядывая меня, как бабушка внучка, лопающего пирожки.

С ним я сдружился. Первый офицер обладал набором милейших привычек, которые делали его похожим на человека. Он показал мне зимний сад "Ромерра" (с ума сойти, боевой крейсер!). В саду на фоне высоких, метров в двадцать, прозрачных стен, росли маленькие елочки, закрученные в невероятное кружево. Их стволы вились, напоминая янтарные толстые нити, переплетались друг с другом. Пушистые метелочки иголок свисали новогодними шарами-помпонами. Зрелище.

Сюда первый офицер приходил гулять в парадном мундире. Парадный мундир состоял из кожаных штанов и некой ременной утяжки для торса. Дополнялся он высокими, под колено, шнурованными ботинками. В нем Рем становился похож на Конана-варвара, а я на фоне его блеска, в своем синеньком рабочем комбинезоне – на осла.

Рем таскался по саду, тренируя воображение. Проще говоря, представлял, как он, такой красивый и парадный, шествует по рощам родной планеты. Ветер дует в его мужественное лицо, заново выкрашенный хвост торжественно трепещет. Простые обыватели разбегаются в судорогах зависти. Непростые обыватели многозначительно сжимают губы и смотрят вслед космическому герою.

Рем был самым младшим в команде. Я его хорошо понимал.

Он и приоткрыл мне завесу тайны над невнятными переводами моего приборчика. Я намекнул, что неплохо было бы ему добраться до капитанского звания, дабы присоединить к своей парадке еще и шлем, но Рем возразил:

– Я не такой мужчина.

Наушник добросовестно перевел, а вот на экране высветился многозначительный пробел.

– А какой?

Рем разразился речью, суть которой сводилась к тому, что судьба жестока и кем родился – тем родился, а операция по смене пола – самое страшное преступление. Я вспотел от старания разобраться, о чем это он.

Когда до меня начало доходить, пот стал холодным. Эта раса умудрилась выпествовать четыре равноправных пола. Зеф относился к совсем мужчинам, Рем и Троп – просто к мужчинам. Это не было иерархической или социальной разницей. Биологически Зеф действительно отличался от своей команды – на "Ромерре" он был единственным представителем "высокого" пола. Два других пола так и остались для меня загадкой. Попытка вникнуть в таинства личной жизни этих затейников закончилась крахом.

Рем отломил от ближайшей елки палочку и небрежно начертал мне некую схему, суть которой сводилась к тому, что один обычный мужчина плюс две (два) обычных под-мужчины (женщины?) равно один ребенок, который может оказаться кем-то из вышеперечисленных. Один высокий мужчина плюс две (два?!) обычных под-мужчины – так не бывает. Иначе доминантные гены под-мужчин уничтожат гены высокого пола. А только существа высокого пола имеют настолько развитый мозг и тело, что могут занимать правящие должности. Без них никак.

Перевожу на доступный пониманию язык. Один Зеф плюс Рем и Троп – нехорошо. Или я тоже как-то неправильно понял?

Раса мориев, сказал мне Рем, однажды совершила роковую ошибку, перестав следить за правильностью размножения. Результатом явилось то, что истинного высокого под-мужчину (женщину?) хрен найдешь. А ведь только с ними возможно выживание высокого мужского пола, носителя лучших генов.

Какой-то умник на их планете доказал, что полное исчезновение высоких полов приведет к прекращению репродуктивного процесса вовсе. И так накосячили.

Эталон семьи же – все четыре пола в одной лоханке.

– Везет некоторым, – задумчиво сказал Рем и вздохнул.

– По двое не получается? – уточнил я.

– Минимум – трое, – отрезал Рем.

Вечером я заперся в своей каюте и принялся терзать переводчик. Я подъедал желе, без которого к этому моменту уже жить не мог – зараза вроде семечек, – и наблюдал за извлечением лингвистической информации. На третьей вазочке переводчик отмотал свой лексикон к моменту знакомства с командой и скромно вывел: "Человек. Пол определяется интонацией".