Нил Шустерман - Грязь на наших ботинках

— Руки грязные, голова грязная… Таннер, ну нельзя же в таком виде являться в школу, сами должны понимать!

Директор Хаммонд откинулся в кресле — возможно, чтобы отдалиться хоть немного от злосчастного аромата Таннера Бёрджесса. В окне у него за спиной раскинулись звёздные поля в своём непрестанном движении: точечки света уносились прочь, будто само небо листало досье ученика — не менее придирчиво, чем директор.

— Вы меня вообще слушаете, мистер Бёрджесс?

Таннер вздохнул и усилием воли встретил директорский взгляд.

— Я в этом месяце едва мог позволить себе пить воду, мистер Хаммонд. На то, чтобы в ней купаться, у меня денег не было.

Директор скорчил рожу: что-то посередине между отвращением и жалостью. И то и другое Таннеру было нестерпимо.

— А соседи? Они же могли вам одолжить…

— Никто здесь никому ничего не одалживает. Все экономят в ожидании прибытия на Примордий.

— Да уж, удивляться не приходится, — директор снова устремил взор в его досье. — Но мы встретились с вами сегодня не для обсуждения вопросов личной гигиены.

Рот Таннера невольно разъехался.

— Да, господин директор.

— Симуляция турбулентного круготрясения и запуск программы общешкольной эвакуации — это вам не шуточки.

— Ничего я не симулировал. Я просто обдурил школьный компьютер.

— Как бы там ни было, вы безответственно сорвали уроки и устроили совершенно лишние беспорядки. Если бы мы с вами были сейчас на Земле, я бы немедленно вас выкинул.

— Куда? В открытый космос?

— Из школы бы выкинул, — директор вздохнул сквозь сжатые зубы. — Но поскольку никаких других школ, куда вы могли бы пойти, в нашем распоряжении нет, это не вариант, не так ли?

— Вроде да.

Что и говорить, сегодня Таннер получил большое удовольствие, наблюдая, как из школы в панике выбегают его одноклассники в нелепых, плохо подогнанных костюмах радиационной защиты. Избранные, лучшие из лучших: сплошь аккуратненькие, с хорошо пахнущими волосами и надменными повадками — такие по головам полезут, спасая свою шкуру. Вроде того же Оушена Клингсмита, искренне считавшего себя личным подарком от бога благодарному мирозданию.

— Мы несём к звёздам жизнь, — сообщил как-то Оушен ему, Таннеру. — А ты — грязь у меня на ботинках.

Смотреть, как сверкает пятками Клингсмит, было особенно приятно.

Директор Хаммонд продолжал копаться в досье, то и дело издавая «ц-ц-ц» и «пффф» по мере чтения. Звук как от проколотой шины. Таннер снова посмотрел директору за спину, в окно. В куполе Межгалактического Биологического Инкапсуляционного Космического корабля — или, для краткости, М-Бика — окон было мало. Стекло слишком хрупко и способствует утечке энергии. А уж окно с видом на космос было привилегией, доступной только тем, кто занимал самые высокие позиции. И директор Хаммонд, с его кабинетом на первой линии гигантского вращающегося барабана корабля, был как раз из таких. Предполагалось, что сидящий за столом человек, позади которого вращаются сами небеса, покажется всякому посетителю неотъемлемой частью внушительной и грозной картины мироздания. Ирония состояла в том, что всё получалось ровным счётом наоборот. Хаммонд на фоне космоса выглядел мелким и незначительным.

Директор закрыл Таннерову папку. Если бы поблизости оказался шлюз, он бы охотно выкинул оттуда и её, и Таннера в придачу. Так, по крайней мере, решил Таннер.

— Ваше пренебрежение авторитетами уже достаточно прискорбно, но куда больше меня заботят постоянные конфликты между вами и одноклассниками.

— Они всегда первые начинают.

— Ну, конечно.

Зачем вообще мыться водой, думал Таннер. Директорского сарказма хватит окатить его с головой. Пожалуй, самое время захлопнуть рот и просто слушать лекцию, или мобилизующую беседу, или проповедь, или аналитический разбор — чем бы там Хаммонд ни считал своё выступление. Всё равно это ничего не меняет. Предполагалось, что все колонисты на борту — сплошь просветлённые индивидуумы, равные друг другу во всём. Однако после шестидесяти семи лет, проведённых в космосе, в стае сам собой выработался «порядок клевания». Как иерархия у птиц: кому за кем подходить к кормушке. Ребят вроде Таннера, для которых каждый день был борьбой за выживание, считали отбросами человеческой породы. Единственное, что делало жизнь хоть сколько-нибудь выносимой, — это возможность мутить воду. И дело даже не в том, что Таннеру нравилось чинить беспорядки, хотя хакнуть школьный компьютер — да, это достижение. И вызов. По самой своей природе Таннер был решателем проблем. Но когда на него смотрели другие, они видели не решателя — они видели саму воплощённую проблему, во всей её красе.