Инна Кублицкая - Год Грифона

- А у кого в руках Ворота Сургары и устье Вэнгэ?быстро спросила Карми.

- В том-то и дело, что у майярцев,- в сердцах бросил Малтэр.- Они сомнут Сургару в два счета. Раз, два - и мы опять вернемся к последним дням прошлого года. Но я совсем не уверен, что смогу удержать Тавин. Меня сметут. А тут еще ты.

- Что - я?- отозвалась Карми.

- Ходили слухи в городе, что тебя тайком убили, и я этому убийству помогал,- рассказал Малтэр.

- А,- догадалась Карми.- Поэтому-то город и переполошился, когда я объявилась здоровехонькой.

- С чего бы это в Тавине такая любовь к тебе?- спросил Малтэр.- Я живу в Сургаре побольше тебя, однако считают меня майярцем, а ты здесь - своя.

- Ты в Сургаре жил, а я выросла,- ответила Карми.Они знают меня чуть ли не с пеленок. Но... послушай-ка, Малтэр, а о Сауве какие-нибудь вести были?

- Его убили в Саутхо,- отозвался Малтэр.- Глупо получилось. Сидел бы там тихо, не горячился - никто его не тронул бы. А он договоры начал вспоминать...

- Странно,- откликнулась Карми.- А я-то думала, что Сауве - человек очень сдержанный.

- Да,- согласился Малтэр.- Но иногда его прорывало. Руттул иной раз этим пользовался. Соберемся, поссоримся, раскричимся - потом, когда остынем, начинаем думать...

Малтэр осекся. У Карми окаменело лицо; разговор о Руттуле был слишком болезненным для нее, и Малтэр искренно обрадовался, когда слуги доложили, что заказанный завтрак подан.

За завтраком Карми снова оттаяла; с удовольствием съела холодный "летний суп", в то время как Малтэр с недоумением водил ложкой в серебряной миске с холопским кушаньем. При виде мяса он оживился и съел его с аппетитом, опять-таки с недоумением разглядывая салат по-деревенски. Карми уделила внимание и мясу, и салату. Мясо она ела, как было заведено в доме Руттула, ножом и вилкой; Малтэр обходился без вилки, отрезанные куски он брал руками, и это получалось у него настолько изящно, что Карми засмотрелась.

После завтрака, раздав похвалы поварам, Карми сказала Малтэру, что ей захотелось спать.

- Последнее время я сплю, когда хочется,- объяснила Карми.- Да и в ближайшем будущем мне придется ночью не спать. Так что... Я вздремну, а к вечеру ты меня разбуди.

В ее спальне ничто не напоминало о случившихся за последний год событиях. Карми разделась, села на мягкую кровать и провела ладонью по льняному летнему покрывалу. Как давно ей не доволилось спать в белой, неправдоподобно чистой постели! "В лебедях",- приговаривала когда-то нянька, укладывая маленькую принцессу спать в эту постель.

"Что ж, посплю напоследок "в лебедях", вероятно, не скоро еще доведется..."

Она отвыкла от простыней, пахнущий мыльным корнем и лавандой. Она отвыкла спать раздевшись. ОНа отвыкла чувствовать себя свободной, и ей приснилось, что она идет по Майяру голая, а все встречные указывают на нее пальцами и смеются...

Карми с усилием вырвалась из неприятного сна и села в постели. В комнате было душно; может быть, эта духота и вызвала острое чувство стыда и незащищенности.

Она встала и опять натянула розовое платье. Подошла к туалетному столику и распахнула створки, открывая зеркало.

"О небеса,- вздохнула она, изучая свое отражение.- Да ка же меня еще люди узнают? Я бы себя не узнала".

Совсем другая девушка, вовсе не прежняя Сава смотрела на нее; чужая, с непривычной прической, но - как отметила Карми - куда красивее той, прежней. Правда, сходство с хорошеньким мальчиком увеличилось, но увеличилось и своеобразие ее внешности.

"Надо бы посмотреть на себя в хокарэмской одежде",подумалось Карми.- А пока надо бы чем-нибудь прикрыть голову, чтобы не пугать людей".

Она подобрала белый кружевной шарф и удовольствовалась полученным результатом. Правда, шарф подчеркивал смуглую от загара кожу, но Карми никогда не боялась показаться чернушкой. Приведя в порядок свою внешность, Карми, бесшумно ступая босыми ногами по гладкому паркету, пошла по дому.

В доме было неспокойно. Карми тут же уловила приглушенные далекие голоса и пошла на звук. Люди собрались в неузнаваемо переменившейся приемной Руттула, которую теперь занимал Малтэр.

Карми потянула на себя тяжелую дубовую дверь и заглянула в щель. В приемной было около двадцати человек: Малтэр, стоящий спиной к окну, выходящему во внутренний дворик, трое его солдат, с нарочито безразличными лицами сидящих на полу недалеко от него, а остальные были тавинские горожане - почти всех их знала Карми. Это были городские старшины; большинство из них - бывшие мятежники из отрядов Сауве и Лавитхе, люди довольно опасные и, как говорил когда-то Руттул, трудноуправляемые. Коренных сургарцев можно было легко отличить от них - сургарцы держались спокойнее и пытались урезонить вспыльчивых сограждан. Правда, горячие головы были и среди коренных сургарцев, как были рассудительные люди и среди мятежников, но в общем картина складывалась такая: одни желали немедленно начать истребление майярцев, другие понимали, что шансов на победу почти нет, но и те, и другие хотели видеть принцессу Ур-Руттул и говорить с ней.