Андрей Лазарчук: Гиперборейская чума

— А я вас, братец, не просил трогать жезл и заниматься вашей дурацкой калибровкой, — прошипел Эшигедэй. Левая сторона лица у него вздулась.

— Сереженька, — сказала Екатерина Кронидовна и вновь зарыдала.

Трое младших Панкратовых и Зиновий Довгелло сидели притихшие, искали, искали приключений и вот нашли!

— Господа, — сказал Фома Витольдович. — Не время искать виноватого. За Сергеем не уследил я, да и как тут было уследить… Совершенно правильно мальчик сделал, что убежал. Мало ли что могло нас ждать?

— Дочка, уведи княгиню, — обратился Георгий к Элен. — Да и тебе, чаю, ни к чему переживать все сызнова. Ступайте, поплачьте, помолитесь…

— Нет, но матросы-то каковы! — воскликнул Петр Кронидович. — Только и умеют ведь, что собственные флоты затоплять, а туда же — буревестники! Недаром я, видно, с покойником Нахимовым вечно собачился насчет дисциплины…

Когда женщины ушли, о. Георгий жестом приказал Ефиму разлить по рюмкам финьшампань и спросил.

— А откудова же там китайцы взялись? Их ведь в Орловской губернии сроду не было.

— Оттудова, откудова и мадьяры! — отвечал Петр Кронидович. — Интернационалка. Нашествие языцей. Крушение империи. Их вот такие, — он снова кивнул на Илью, — в Россию призвали.

— Позволь, брат, это поклеп! — тонко вскрикнул Илья. — Любую идею легко опошлить. Если власть так легко пала — стало быть, прогнила…

— Поторопился… вернее, поторопится Государь с освобождением, — сказал Кронид Платонович. — Мне бы рапорт на высочайшее имя представить, да кто ж ему поверит, такому рапорту… Ах, пережалели мымужичка, не допороли…

— И мадьяр в свое время не добили, — мрачно добавил Петр. — Вот они нас чуть и не расстреляли.

— А комиссар Хомяков, — сказал Кронид Платонович, — между прочим, отец Георгий, нашему филиппушке родной правнук!

— Непостижимо, — сказал о. Георгий и перекрестился, — Ведь у Филиппушки и внучата покуда малые…

— Вот и перерезать, покуда малые, — сказал Петр.

— Новый Ирод отыскался, — сказал о. Георгий.

— А кабы вы, батюшка, видели, что они с вашим преемником в Сабуровской церкви сделали, так по-другому бы запели, — сказал Фома Витольдович. — Они его к олтажу гвоздями приколотили… Молоденький совсем хлопец, только из бурсы.

— Слава Христу, не доживу, не увижу…— О. Георгий скрыл лицо в ладонях.-Так ведь и преподобный Серафим о том же пророчествовал…

— Вот в этой зале, — Фома Витольдович повел рукой, — все говном покрыто было… Будет.

— А орудия у них хороши, — неожиданно сказал Петр. — Вообще артиллерия превосходная. Фома Витольдович подошел к стене.

— Во-от тут меня пулька минует… Ставили меня к стенке, пшепрашем, как польского шпиона. В засранной зале. Нет, Панове, такой ценой мне и вольности польской не надо. Они и Польшу сожрут, не заметят.

Илья сидел с виноватым видом, словно лично был повинен в грядущих безобразиях. Появление Марысички его в семействе было встречено, разумеется, без всякого удовольствия.

—Такой расцвет наук,-сказал Платон Кронидович. — И такое падение нравов…

— Не о том говорите, чада мои, — сказал о. Георгий. — Как будем Сереженьку выручать?

— Теперь уж никак, — тяжело вздохнул Кронид Платонович.-Точно угадать сумеет только Эшигедэй, да и то вряд ли, да и Сереженька на одном месте ждать не будет. Видели, сколько мальцов бессемейных бегает? Тысячи! Но Сережа сильный, умный мальчик, и мы его в конце концов найдем. Все мои уроки он должен помнить и, надеюсь, сумеет переместиться в более благоприятные времена…

— Чем же Россия так Господа прогневила? — сказал Петр.

— Гордыней, — неожиданно сказал о. Георгий. — Гордыней да завистью.

— Это нонсенс, — сказал Платон Кронидович. — Совершенно противоположные качества.

— Отнюдь, — сказал о. Георгий. — Сумма отдельных завистей составляет общую гордыню. Но зависть — гниль для костей, а потому спотыкнется гордыня и упадет…

— Так ведь и у товарищей комиссаров та же гордыня! — воскликнул Петр. — Они, представьте, мировой революцией грезят! А колье с шеи у Элен содрали, не постеснялись. И жидов там, батюшка, больше, чем во всем Ветхом Завете. Ораторы! Пророки! Товарись Суркис! Сто, товарись Миркис? — передразнил он грядущих иудеев.

— Добровольцы тоже не лучше, — заметил Платон Кронидович. — Пьют, нюхают какую-то гадость… В основном студенты-недоучки…

— Э, брат, врешь! — сказал Петр. — На добровольцев-то как раз и вся надежда у той смятенной России. Они с мужичками не церемонятся, даже военно-полевых судов не устраивают. Если бы не эскадрон этого самозваного графа Кудрявцева, нам бы и вовсе не воротиться. Нет, отец Георгий, там еще не все потеряно…