Тимур Литовченко - Повесть о четырех цветках

- Не могу слышать эту корову, - Роза привстала, рванула платье так, что оно на мгновение продемонстрировало миру фиолетовые прелести и закричала: - Ты, Глициния, или как там тебя! Я тебя сживу с уютного местечка! Я буду у Бандальмахара ЧЕТЫРНАДЦАТОЙ! Хоть час, а буду! Слышишь, ты?! Буду!!! И меня будут показывать по всем Стенам!

- А как же я? - осторожно спросил Азор. - Ты мне первому пообещала.

- Иди ты!.. Болван, - Роза свалилась мимо стула. - Хочу добраться до этого актеришки Дукса. И доберусь. А ты - болван. Обносок. Пшик без палочки. А я красивее этой коровы, - Роза явно забыла о своих кривых ногах.

Модный от макушки до пят Азор все же обиделся. Это была пусть маленькая, но победа над презренными парнями, поэтому Роза приободрилась и даже стала давать потихоньку волю мечтам.

- Тринадцать, тринадцать, тринадцать!

О-гоу-гоу-го!

Пришла нам пора целоваться!

О-гоу-гоу-го!

Тринадцать, тринадцать, тринадцать!

Счастливое число!

Влюбляться, влюбляться, влюбляться

Вот наше ремесло!

Стена невозмутимо демонстрировала "Голубых мальчиков", которые катались у голых ног неподражаемой Глицинии Конниганы. Роза не смотрела на них. Она завидовала славе, фальшивым драгоценностям и платью Глицинии, а потому молча и нежно перебирала лиловыми капельками ногтей розовую шерстку собственной Мечты о Бандальмахаре Дуксе, клала ее на колени, гладила, пестовала. Принялась наконец катать по полу. Бандальмахар - это не какой-то там модный Азорчик и даже не "Голубые мальчики". Это новая, неизвестная на вкус жевательная резинка... То есть новая высота, конечно.

Откуда-то с потолка сорвался Нож Судьбы, насквозь пронзил розовую мечту Розы и с раскатистым смехом пригвоздил к полу.

- Не-е-е-ет! Я доберусь до него! - в отчаянии завопила Роза. Слезы устремились из ее сиреневых глаз чистыми как спирт потоками. Пригвожденная Мечта судорожно извивалась и предсмертно хрипела. Жалко было прекрасную Мечту о Бандальмахаре, до слез жалко!.. И Роза плакала.

- Встань. Ты совершенно не умеешь пить "Наполеондор".

Азор склонился к ней и тормошил за плечо. Роза смутно припомнила, что этот модный парень обиделся. А обидеть модного парня было для нее таким огромным удовольствием! Такой сладостной победой над этими потенциально вежливыми мальчиками... И Роза нехотя буркнула:

- Пошли отсюда. Дур-рацкая кафешка... Нет, даже ДУР-РАЦКЕЙШАЯ!

Азор с трудом поставил ее на ноги и вывел на улицу, довольно нескромно придерживая за подстаканник.

- Что это?!

Роза испуганно оцепенела на обширной груди спутника. Черное небо и черная земля тисками сжимали Город. Над корчащимися в агонии домами торчал гигантский ромб с распятым африканским божком. По улице плелись по колено в пыли потупившиеся люди. Кандалы на руках и ногах уныло звенели.

- Что это, Азор, - продолжала автоматически повторять Роза, хотя уже осознала, что это всего лишь пьяные бредни... Или нет? Видение Плененного Города было до жути четким. Оно к тому же не раскачивалось и не уплывало в сторону, как перед тем стены кафешки. Не видение? Неужели?!

А Золотой Бог уже сходит с ромба, протягивает ей руку.

- Пойдешь со мной, Роза? Ты мое дитя. Только со мной ты станешь знаменитой.

Кандалы со звоном трепещут на руках и ногах покорившихся людей. Этот дребезжащий звон завораживает так, что едва различимы колыхания собственных губ:

- Да, да, с тобой, только с тобой! Нет, с кем угодно, лишь бы меня все знали, все были бы там, внизу! Лишь бы меня показывали по всем Стенам!

- Будешь, будешь. Обещаю.

Только Роза приготовилась отдаться во власть золотых рук, как весьма некстати (а потому с непередаваемым внутренним раздражением) услышала слова Азора:

- Пошли ко мне... Нет, лучше к тебе. Ты совершенно не можешь пить "Наполеондор". А я хочу получить обещанное.

Азор упал на колени, измяв умопомрачительные брюки, и принялся ласкать края ее стаканчика влажными жадными губами. Это сразу привело Розу в себя. Навязчивые миражи исчезли. Распятый африканский божок смирно висел на ухе.

- Воспитанные ребята пьют из стаканчика только через соломинку, сообщила Роза с ноткой превосходства в голосе, поправляя замысловатую васильковую прическу: мол, все они такие, модные парни!

- А я невоспитанный, - обронил Азор, не отрываясь от стаканчика. И люблю голубые кудряшки у милашки.

- А я буду иметь за эту любовь какую-нибудь безделушку хотя бы на семь юаней?

Азор грустно поднялся, кое-как отряхнул коленки и с сожалением извлек из кармана деньги.