Тимур Литовченко: Однажды в Эдеме

ТИМУР ЛИТОВЧЕНКО

ОДНАЖДЫ В ЭДЕМЕ

РАННЕЕ УТРО ШЕСТОГО ДНЯ. Творение

Едва осознав СЕБЯ, ОНА ощутила присутствие кого-то еще. ЕГО присутствие. - Ты кто? - спросила удивленно. Мир, внешний мир, прекрасный и пока неизведанный, обрушил на НЕЕ лавину впечатлений. Но прежде всего ЕЕ почему-то заинтересовало, кто же такой ОН. - Ты создал меня, так? - Этого еще не хватало! - насмешливо фыркнул ОН. Бедняжка моментально обиделась: выходит, ЕЮ пренебрегают? Сделал живую игрушку себе на потеху, а теперь издевается... Однако моментально уловив перемену в ЕЕ настроении ОН поспешил заверить: - Нет-нет, ни в коем случае! Не я создал тебя, вот и все. Я бы... не смог. Просто не смог бы управиться с этим. И ты бы не смогла, да и никто... ИЗ ЗДЕШНИХ. ВСЕХ НАС, КОТОРЫЕ ЗДЕСЬ - сделали. Вот все, что я знаю. - КТО же тогда? - искренне удивилась ОНА. - ТОТ... КОТОРЫЙ,- сказал ОН неопределенно. И ОНА навсегда запомнила: СОЗДАТЕЛЯ зовут ТОТ-КОТОРЫЙ. - Но ты...- начала робко и замялась, не зная, о чем говорить дальше с незнакомцем, который к тому же НЕ-ТОТ-КОТОРЫЙ. - Меня зовут Адам,- перебил он, чтобы как-то поддержать беседу и замять неприятную неловкость. - Адам? Адам. Адам...- повторила она на разные лады.- Красиво звучит. Мелодично. А-дам...- пропела. - Но я-то? Я-то кто? - всполошилась тут же. - Ты? Ева,- ответил Адам после небольшой паузы, также выдававшей легкое смущение. - Тоже ничего звучит,- одобрила она.- Кто ж это придумал: Адам, Ева... ТОТ-КОТОРЫЙ - или... может быть...- неожиданно для себя самой предавшись сладостным мечтаниям она не договорила. - Похоже, и в самом деле Создатель,- неуверенно сказал он, однако немедленно словно бы возразил себе: - Впрочем, не знаю. Может, имя тебе придумал я сам... - Вот было бы здорово! - Ева пришла в полнейший восторг от одной мысли о подобном счастье: в самом деле, как прекрасно, когда ОН придумывает имя ЕЙ... Адам называет ее, свою половинку (и откуда взялась такая мысль?..) им же выдуманным именем - Ева... - Но по крайней мере я точно знаю, что тебя так зовут,- решив ни за что не приписывать себе чужих заслуг, но и не умалять собственных сказал он.- А в общем, какая разница. Адам и Ева всегда были неразлучной парой... - Всегда? Как это - ВСЕГДА? - удивилась она. - Не знаю. Но были,- и добавил уверенно: - И БУДУТ. МЫ будем. - Раз ты такой знающий, скажи... что же нам делать теперь? - спросила она так, как робкая ученица вопрошает мудрого учителя. - Жить. Учиться. Впитывать мир,- Адам почувствовал, что говорит высокопарными фразами, смысл которых не вполне ясен ему самому, умолк на несколько секунд, затем добавил уже более скромно: - Поэтому давай просто жить... и ВПИТЫВАТЬ МИР. Так они и поступили: словно бы слившись в единое целое впитывали каждой мельчайшей частичкой своих юных, только что созданных, девственно-невинных душ внешний мир, его восторги и радости, огорчения и горести, бесконечное разнообразие форм, подчинявшееся однако строгим наборам гармоничных вибраций, гораздо более многочисленным, нежели комбинации кодов ДНК всех живых существ, вместе взятых или наборы нот в сложнейшей симфонии.

ДЕНЬ ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОЙ. Бремя власти

""До чего очаровательна Ева!"" Едва Адам успел подумать об этом, как в тронный зал вбежал запыхавшийся вестовой и распростершись ниц перед королевским престолом закричал: - О повелитель! Ныне укрепилась власть твоя. Количество твоих верноподданных возросло на одну четверть. Невиданный урожай созрел на полях и собран весь до единого зернышка. Народ благоденствует и прославляет тебя и власть твою. Да продлятся дни твои! И исчез. - Не правда ли, дорогой, он бесподобен? Адам раздраженно повел плечами, отягощенными пышной мантией из алой парчи с шелковым подбоем и горностаевым воротником. Мантия, корона и прочие аксессуары власти только мешали ему. Появлявшиесявшиеся друг за другом гонцы действовали на нервы не меньше назойливых мух. Ему бы остаться наедине с женой, но!.. - Шут гороховый, фигляр,- ответил он небрежно. - Ну-у-у, дорогой мой, откуда в твоей лексике такие НЕПЕЧАТНЫЕ выражения! - звонко рассмеялась Ева. Адам поиграл роскошным скипетром, увенчанным крупным ониксом, полюбовался сверканием шести десятков бриллиантов разной величины, украшавших его рукоять и подумал, насколько все же красота души превыше красоты холодных камней и прочих драгоценных побрякушек. Особенно когда речь заходит о его ненаглядной супруге. - А почему, собственно, непечатные? С чего ты решила, что их нельзя употреблять в печати, если они входят в словарь? Ева подумала немного и только приготовилась ответить, как.