Роберт Рид - Герой

— Я догадывался, что вы за мной прилетите. А где вам было меня поджидать, кроме как у него… под кормой? Вот только момент моего появления оттуда вам было не рассчитать. Вот я и сказал себе: «Родни, от тебя не убудет, если ты подстегнешь события». Вылез я из своего корабля и побрел себе из желудка обратно в драконью глотку. Та еще вышла прогулочка: на каждом шагу — сюрпризы. Вы удивитесь, но у дорадо в утробе оказалось красиво. Даже роскошно! — Он похлопал себя по макушке шлема. — Ваша камера засняла много любопытного. Она цела, чего ей сделается? — Он заговорщически подмигнул мне. — Уж, наверное, вы найдете этому применение. Хотя я понятия не имею, как у вас делаются дела…

Это он поскромничал. Ни один кадр, снятый им внутри дорадо, не пропал даром. В ход пошел каждый нетвердый шаг Родни в булькающей кислоте желудка и склизкой преисподней глотки. При окончательном монтаже я любовно сохранил 200–300 метров безумия, оттенив небывалую отвагу одного позорной нерешительностью другого (Грома, естественно); впрочем, как честный человек, я явил миру и собственную нефотогеничную панику.

Премьера прошла на Энцеладе, в специально построенном для этого зале. Уже перед третьим коктейлем на послепремьерном приеме мне представили первые восторженные отзывы и прогнозы сборов. Один Титан окупал все затраты и обеспечивал спонсорам прибыль. Даже без колоссальной земной аудитории я прятал в карман добрую сотню миллионов. А в следующие два часа, когда поделка со скромным названием «Родни и дорадо» окажется в земной компьютерной сети, я мог надеяться на миллиард!

Понятное дело, мои спонсоры были в восторге. Они обступили знаменитость, похожие на школьниц, воспылавших влечением к звезде. Но зазнавшийся Родни не уделил им должного внимания, поэтому они перебежали ко мне — поодиночке и попарно, предлагая мне деньги и вдохновляя на новые проекты. Разумеется, с участием Родни — без него теперь никак. Как насчет экспедиции в Северную Зону? Или в эпицентр тайфуна? А лучше всего — опять в Южную Зону, в гости к нашему дорадо.

Чудище оправилось от ран: ротик заживал, на месте вырванного языка отрастал новый. Мы все про него знали, потому что Родни, выбравшись из своего погубленного флаера, нашел смелость и время установить новый зонд. Прибор работал превосходно, исправно сигнализируя нам из глубокой складки у дорадо в брюхе.

— Все просто! — твердили спонсоры, как будто сговорились, закатывая глаза в приступе вдохновения. — Родни, вы, Гром и Блондиночка. Снова выслеживаете дорадо, а дальше у вас полная свобода действий.

— Все так, — барабанил я в ответ, как заведенный. — За исключением Грома: он вручил Родни заявление об отставке. Об этом известно уже несколько недель.

— Неважно! — слышал я в ответ. — Главное — Родни. И вы, конечно. Мы ведь понимаем друг друга?

Еще бы не понимать!

— Скоро поговорим! — закруглялись триллионеры и торопились назад к Родни, стараясь протиснуться поближе к великому человеку, буквально вымаливая честь дотронуться до геройского плеча, подышать одним с ним воздухом, полным винных паров.

Признаться, Родни и впрямь был хорош. Сама доброжелательность, сама признательность за оказанное ему внимание. То душка, то воплощение каменной суровости. Сжимая лапищей только что опорожненный бокал, он удачно шутил, вызывая у слушателей счастливый смех. Вспоминая какое-то из своих старых приключений, он демонстрировал шрамы, перечислял, что у него свое, что искусственное, расписывал завороженным поклонникам ужасы, через которые был вынужден пройти, чтобы заслужить тот или другой болезненный знак отличия.

Я покинул толпу его почитателей незамеченным.

Андерлол блаженствовал в компании трех молоденьких женщин, внучек триллионеров. Каждая старалась соблазнить его своими видом и деньгами, и не без успеха. Мой чрезмерно подозрительный ассистент улыбался, как образцовый маньяк, пил все, что ему подносили, и едва удостоил меня взглядом, когда я прошествовал мимо него к двери.

Зал плавно покачивался посреди искусственного моря. Была ночь, вверху сиял Сатурн, но мне было не до него. Моим вниманием завладела женщина в длинном серебристом платье. Блондиночка стояла одна у перил, глядя на темную воду. При моем приближении она ласково произнесла мое имя.

— Поплаваем вместе, — предложил я.

— Когда? — только и спросила она.

— Прямо сейчас.

— Я не одета для заплыва.