Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

Саракка слушал не перебивая, кивал, находя в словах кривоногого надсмотрщика подтверждение всему, что было вычитано им на небесах в священную ночь. Он знал, что небесные знаки никогда не лгут, никогда не обманывают, ибо божественная рука наносит эти сияющие письмена на темный купол мира; лишь люди, пытавшиеся истолковать их, могли лгать самим себе или обманывать других - по недомыслию или с корыстной целью. Саракке же и то, и другое казалось невозможным; он был достаточно умен и слишком почитал Матраэля, чтобы осквернять уста ложью. А потому неразгаданная тайна кометы висела над ним словно топор палача над шеей осужденного.

Изнемогая от жары, он приблизился к неглубокой кольцевой канавке, протоптанной ногами невольника у колодца. Над каменным его парапетом вращались два массивных бревна, соединенных крест-накрест; прозрачная влага стекала в наклонный деревянный желоб сквозь выемку в ограждении и, негромко журча, струилась дальше, в бассейн-отстойник, а оттуда - в арык. Молодой маг, впрочем, не обращал внимания на эти подробности; глаза его были прикованы к согнутой спине человека, что торил бесконечный путь вокруг колодца.

Спина его была нагой, чудовищно огромной, с выпуклыми буграми мышц; бедра и голени словно вытесаны из дубовых бревен, а предплечья и впрямь показались Саракке толщиной с бычью шею. Кожа смуглая, опаленная солнцем, темная шапка спутанных волос... Однако маг не сомневался, что видит северянина; лишь Север, неприветливый и хмурый, мог породить такого исполина, мощного, будто легендарные великаны, которых Матраэль поставил поддерживать землю.

Саракка еще не успел обдумать до конца эту мысль, как невольник, навалившийся на рукоять ворота, повернулся лицом к нему. Выглядел он каким-то сонным либо совсем отупевшим; черные пряди в беспорядке свешивались на лоб, зрачки были неподвижными и тусклыми, словно у выброшенной на берег рыбы. Молодой маг, нахмурив брови, попытался поймать взгляд медленно приближавшегося раба.

Бамм!

Огромный колокол ударил в голове у Саракки, и колени его подогнулись. Звук чудовищного бронзового била оглушал.

Бамм! Бамм!

Он почувствовал, что опрокидывается назад, на спину, безвольным кулем оседает на землю. Сознание мутилось, и в знойных объятиях Арима его стала бить холодная дрожь.

Бамм! Бамм! Бамм!

Сильные руки подхватили Саракку.

- Господин! Что с тобой?

Солнце, золотой глаз Матраэля, уставилось прямо на него; жаркие лучи били в виски, словно стрелы с железными наконечниками, таранящие бронзовый щит. Маг приопустил веки, стараясь совладать с разрывавшим череп звоном.

- Эй, Пралл, кривоногий ублюдок! Тащи вина! Видишь, господину плохо!

- Нельзя ему вина, дознавальщик! Если господину плохо от жары, надо положить его в тень, отпоить водой...

- Откуда здесь тень, дурья башка? Даже в роще, под пальмами, не вздохнешь!

- Отнесем его в мою хижину. Отлежится, а там - в колесницу и вниз. Глядишь, и довезете живым до водопада...

- Живым до водопада! Ха! Ты знаешь, что будет, если не довезем? Это же маг и мудрец дуона! Из самых ближних его советников!

- Был бы маг и мудрец, не лез бы в Арим... А сейчас берите-ка его... ты, воин, за плечи, а ты, дознавальщик, за ноги... берите, и торопитесь за мной, пока Матраэль не прикончил этого мудреца и мага...

Внезапно колокольный звон в голове у Саракки смолк, тело наполнилось легкой и какой-то бесшабашной силой, словно он нырнул из горячего бассейна в ледяной, а потом и в самом деле опростал чашу доброго вина. Оттолкнув руки солдата, который поддерживал его, молодой звездочет выпрямился, сдвинул брови и обвел своих спутников строгим взглядом.

- Не надо вина, и не надо никуда меня тащить, - произнес он. - Я маг, хотя и не такой мудрый, каким мне хотелось бы стать... И я способен различить обычное недомогание и посланный богом знак.

- Посланный богом знак? - У дознавальщика отвисла челюсть; двое остальных смотрели на молодого звездочета изумленными глазами.

- Да. - Саракка проводил задумчивым взглядом спину гиганта, продолжавшего равнодушно вышагивать вокруг колодца. - Это не простой человек... - пробормотал он, больше для себя, чем для замершей рядом троицы. - Едва я попытался заглянуть ему в глаза, как Лучезарный послал мне знамение... и такой силы, что я едва устоял на ногах... Это неспроста! - Молодой звездочет повернулся к своим спутникам и спросил: - А теперь, Пралл-надсмотрщик, скажи, откуда взялся этот парень? Кто его привел?