Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

Дело о кровавом солнечном закате, как и о припозднившемся караване из Меру, удалось разрешить быстро. Караванщиков всего лишь настигла песчаная буря - примерно в дневном переходе от того места, где находились дозорные Рантассы; разумеется, после нее золотой глаз Матраэля налился грозным багровым светом. Но к Хвостатой Звезде и к иным небесным знакам самум не имел никакого отношения, ибо в начале лета такие бури случались едва ли не каждые десять дней. Собственно, об этом прекрасно знали и солдаты, ходившие в дозор; опросив их, Саракка вскоре выяснил, что красочное описание страшного заката и жертвоприношение белой курицы преследовали лишь одну цель - поскорей вернуться из пустыни к уюту дамастинских таверн и кабачков.

Без особых трудов удалось разобраться и с внезапно обмелевшим каналом, что проходил по землям одной из крестьянских общин. И тут ничего мистического не наблюдалось; дознавальщики Тай Па сочли, что слишком давно не очищались створы местной ирригационной системы. Староста получил пятьдесят палок по пяткам, и через пару дней канал вновь наполнился чистой и прохладной водой. Сведения эти являлись вполне правдивыми; как и в случае с дозором, Саракка лично побеседовал с дознавальщиками после проведенной экзекуции. Эти парни со смехом описывали, как староста, кряхтя и охая, отправил к каналу всех односельчан, начиная с ребятишек десятилетнего возраста, и наблюдал за ними словно коршун за степными зайцами, пока работа не была кончена. Воистину, в истории с этим каналом Матраэль был ни при чем; одна лишь леность людская.

Насчет же скисших напитков виноторговца Сидурры магу пришлось проводить целое следствие, пользуясь неоценимой помощью Атта и даже привлекая кое-какие потусторонние силы. Как он и предполагал, результаты гадания определенно указывали на злой умысел со стороны конкурентов виноторговца; подробное же обследование злополучных бочек позволило найти тому неоспоримые доказательства. Их обнаружил глазастый дознавальщик, имевший немалый опыт в подобных делах; после осмотра он с торжеством преподнес Саракке некие травы, выделявшие кислый сок. Теперь оставалось лишь обнаружить злоумышленников, подбросивших их в бочки, но молодой маг отложил это на будущее - в надежде, что оно у него все же есть.

Однако история с петушком едва не разбила все его чаяния. Саракке казалось, что уж в этом-то случае он обнаружит следы божественного предопределения, ибо голова Хвостатой Звезды сияла в небесах как раз между Воином и Петухом - и, значит, указывала либо на того, либо на другого. Никаких намеков на воинов молодому магу отыскать не удалось - разве что на тех колесничих-дозорных, которых спугнул кровавый закат; зато петух сам шел к нему в руки. Он отправился в селение Бар Калта в сопровождении дознавальщика и своего чернобородого возничего, и провел там весь день, вначале наблюдая за петушком, а затем копаясь в его внутренностях. Но все искусство Саракки было бессильно: за исключением пары голов, петух оказался самым обыкновенным, и ни в печени его, ни в скудных мозгах и прочих органах не обнаруживалось никаких божественных указаний. В конце концов маг забрал уродливую тварь в город, рассчитывая ее заспиртовать и пополнить сим экземпляром свою коллекцию забавных монстров.

Теперь оставались только две надежды, два дела, где он мог рассчитывать на успех - погибшие пальмы Арима и необъяснимая слабость, охватившая Тасанну при первой встрече с прекрасной вендийкой. Последняя история требовала особой деликатности, и Саракка, испросив разрешения у светлейшего, наведался к новой его наложнице, пряча в ладони крохотное, размером с медную монетку, зеркальце.

Ничего интересного он не узнал: по словам вендийки выходило, что дуон в ту неудачную для себя ночь даже не пытался овладеть ею, поскольку был одержим духом вина. Беседуя с девушкой, расспрашивая ее - разумеется, со всеми недомолвками и осторожным покашливанием в особо щекотливых местах Саракка исподволь поглядывал на свое магическое зеркальце. Поверхность его оставалась незамутненной, а это значило, что в словах черноглазой вендийской красавицы нет ни грана лжи; она говорила истинную правду. Кстати, следующей же ночью светлейший дуон доказал ей, что в свои шестьдесят все еще является крепким мужчиной.

Мысленно обозрев результаты своих усилий, Саракка почувствовал, как вдоль спины бежит холодок. Ноги у него подкосились, и на мгновение звездочет привалился к щиту; его острый край, врезавшийся в бедро, напомнил, что седьмой день только начинается и все может еще перемениться. Да, все в воле бога! Возможно, лучезарный Матраэль лишь желал испытать его искусство и настойчивость, чтобы затем вознести к новым вершинам. Впрочем, Саракка не жаждал никаких благодеяний, если за них приходилось расплачиваться душевными муками, неуверенностью и страхом; он не был излишне честолюбив, и должность придворного мага его вполне устраивала.