Любомир Николов: Расческа для призрака

"Да, неплохо бы взглянуть на это своими глазами", - подумал он. Рассказы пациентов не прибавляли ничего нового. Во всех тридцати трех случаях отмечалась поразительная скудность впечатлений, запомненных пациентами. Даже когда шок настигал их днем. Все смутно припоминали какую-то овальную фигуру, заросшую длинными седыми волосами, некоторые добавляли, что видели огромные и страшные глаза. И больше ничего. Никто не мог объяснить, почему вдруг на него напал такой ужас. Единственное, что удалось установить, - это что ужас охватывал человека не сразу, как в обычных клинических случаях, а постепенно, страх медленно нарастал, пока не достигал такой силы, что полностью парализовал волю и рассудок. Часть пациентов теряла сознание, другие успевали убежать. К счастью, на базе работали здоровые, преимущественно молодые люди. Страшно было даже подумать, что могло случиться в такой ситуации с человеком с больным сердцем.

Форма № 18... Только она давала возможный ключ к решению, и Велин заполнял ее после каждого случая шока. Этот документ означал, что все люди с этой планеты должны быть эвакуированы и поставлены под наблюдение. Однако в Медицинском совете, возглавляемом Вронским, пока никто не обратил внимания на стопку бланков, и Велин никого за это не осуждал.

Здесь работали только добровольцы, а они знали, чем рискуют. Шахты должны были работать круглосуточно. В них добывали ценнейший в галактике минерал - лонговит.

- Черт бы побрал этот лонговит! - пробормотал Велин.

Однако не нужно было быть врачом, чтобы понять, что значил для людей лонговит. Разработанные на основе его применения курсы терапии смогут вернуть молодость немощным старикам, удвоить продолжительность жизни молодым, излечить от половины ранее неизлечимых болезней. Лонговит мог превратить в реальность древнюю мечту человечества о панацее от всех надугов. Плохо было одно - запасы всех трех известных месторождений лонговита были ничтожно малы, чтобы облагодетельствовать десять миллиардов жителей Земли.

Часы дежурства тянулись медленно и скучно. Наконец Велика сменила сестра Ракоши, и он отправился домой. Жени спала в большой кровати, подложив под головку сжатые кулачки. Над верхней губкой выступали капельки пота. Раздевшись, Велин осторожно забрался в постель. Дочурка согрела ее своим тельцем.

Усталость помогла ему быстро заснуть.

Проснулся он к полудню. В комнате никого не было. Из ванной доносился шум льющейся воды.

- Жени! - позвал Велин.

- Жени только что вышла, - донесся из ванной голос Сильвии. - Сказала, что ей нужно спросить у сестры Санчес, зачем она поставила ошибочный диагноз.

Велин усмехнулся, а потом внезапно нахмурился.

Опять этот ребенок заварит какую-нибудь кашу.

Велин встал, оделся и вышел в коридор. Комната Санчес находилась в каких-нибудь двух шагах. Он только хотел постучать, как дверь распахнулась и из комнаты впопыхах выскочила сестра.

-Добрый день, - поздоровался Велин. - Жени у вас?

Мексиканка смущенно улыбнулась.

- Они гуляют с Фреди... Я хотела сказать - с Фредом Бертоном. Он заходил ко мне, а потом они вместе отправились гулять...

Она запнулась, загорелое лицо ее приобрело бронзово-красный оттенок. "Что за рассеянность, - подумал Велин. - Опять она не заперла дверь". Тем не менее он почувствовал, что холодок в их отношениях начинает исчезать.

Пауза затягивалась, и сестра Санчес поспешила добавить:

- Фред обещал ей прогулку на флайере. Они вышли совсем надавно.

Она как будто успокаивала его. Но ребенок гуляет с Бертоном, значит, все в порядке. И все же смутное беспокойство шевельнулось у него в душе. Наверное, из-за вчерашнего шока. Как правило, невролин полностью ликвидировал последствия нервного потрясения, но, как часто повторял Бертон, чем черт не шутит.

Особенно если ты сидишь за штурвалом флайера.

Он пронесся по коридору и выбежал из корпуса.

Солнце стояло в зените, было тепло, с мокрой бетонной площадки поднимался пар. За площадкой темнели размытые очертания леса. Там проходила граница, за которой обрывался человеческий мир. За ней начиналось непонятное, может быть, даже страшное.

Прозрачная кабина флайера виднелась на краю площадки, но сколько Велин не вглядывался, он не смог разглядеть в ней ни дочки, ни пилота. Сердце его заколотилось. Они не имели права оставлять Жени без присмотра.

Потом он услышал крик и побежал туда, к деревьям, где возникла крупная фигура Бертона. Подлетев к нему, он схватил его за грудки. Очумевший взгляд пилота был красноречивее любых слов.