Ф. Гвинплейн Макинтайр - «Если», 2002 № 11

Зато в своих комиксах Шомбург предельно условен, графичен, утрирован. И даже ироничен. Комиксы предполагают чрезмерность и некоторую несерьезность — и художник демонстративно изображает своих суперменов действительно «супер»! Такими, каких ждет любитель (преимущественно молодой) этого специфического жанра.

В годы второй мировой войны, когда Шомбурга не взяли в армию по возрасту, он решил выполнить свой гражданский долг не с ружьем в руке, а с карандашом. Теперь его герои — американцы-супермены — сражались с немецкими, итальянскими и японскими «сверхчеловеками». В целом же «военные комиксы» американского художника поразительно напоминают по стилю созданные в те же годы политические карикатуры наших Кукрыниксов.

А с середины 1960-х иллюстрации Шомбурга практически исчезли с обложек: пришли другие времена, и моду стали задавать другие художники. Он, правда, еще успел сделать несколько обложек и черно-белых иллюстраций для журналов «Analog» и «Isaac Asimov's Science Fiction Magazine», однако время таких, как Алекс Шомбург, неотвратимо ушло — и его работы заняли место в области научно-фантастической ностальгии. Умер художник в 1998 году, в конце жизни получив целый букет разнообразных премий — «Челси», «Ленсмен», Премию имени своего коллеги Фрэнка Пола и, наконец, специальную премию «Хьюго» в 1990-м.

Харлан Эллисон сказал о нем так: «Несмотря на всю подчеркнутую проработку деталей и сложность композиции, работы Алекса Шомбурга обворожительно, освежающе примитивны. В них нет ничего наивного — скорее, можно говорить об их обескураживающей невинности. Есть свое колдовство в том, что даже самый аскетичный звездолет в космосе обладает своей притягательностью — просто потому, что мы верим: эта махина способна унести нас куда-то подальше от опостылевшей реальности многоквартирных ульев-кондоминиумов, унылых скоростных автострад и фастфуда. В мир, который должен быть, но которого никогда не будет. Я один из тех, для кого «нарядность» не является достоинством и кому просто необходим этот оазис «примитивной мечты», и потому именно такие картины я называю Искусством с большой буквы».

Проблемы надо решать. Блестящая мысль, и я с ней полностью согласен, в принципе. Бах! Одна пуля — и с проблемой покончено. Но, к сожалению, проблема играет не по правилам. Она не хочет, чтобы ее решали таким образом.

Я оглядел сидящих за столом. Это была моя лучшая аварийная команда. К несчастью, им сейчас предстояло лететь к Юпитеру, а я должен был спуститься на Землю. Меньше чем через сутки начнется процедура предварительного отбора кандидатов. Медлить нельзя, и если я не стартую через тридцать минут, то никак не успею вовремя.

Мне надо быть одновременно в двух местах. Я проклял про себя законы об авторском праве и ограничение, позволяющее делать лишь одну копию, и взялся за дело.

— Вы читали новое требование, — сказал я. — Знаете параметры. У кого есть идеи?

Гробовое молчание. Они решали проблему своими собственными, уникальными способами. Вольфганг Паули, казалось, совсем уснул, Томас Эдисон рисовал маленьких куколок на столешнице, Энрико Ферми, кажется, считал что-то на пальцах, а Джон фон Нейманн с нетерпением смотрел на всех троих. Я ничего этого не делал. Я очень хорошо знал: откуда бы ни пришло решение, оно появится не из моего мозга. Моя задача гораздо проще — проследить, чтобы готовое решение было воплощено в жизнь. И главное — чтобы решение было одно, а не четыре.

Молчание в комнате тянулось до бесконечности. Мозговой трест ничего не выдавал, а я наблюдал, как мелькают цифры на часах. Я должен был молчать и дать моей команде возможность подумать.

Я знал: подобные совещания сейчас проходят в офисах трех других концернов, но это было слабым утешением. У всех дело наверняка двигалось так же туго. Я знал игроков и мог представить себе эти сцены, несмотря на то, что все аварийные команды были разными. Группа концерна НЕТСКО не уступала в интеллекте группе нашего концерна РОМБЕРГ АГ: Нильс Бор, Теодор фон Карман, Норберт Винер и Мария Кюри. ММГ, крупный европейско-мексиканский концерн Маргита-Маркуса Гезельшафта, сконцентрировал свои усилия на технической мощи, а не на чисто научном понимании и творческом мышлении. Они пошли на больший риск и в дополнение к советскому конструктору ракет Сергею Королеву и американцу Николе Тесле присовокупили великого английского инженера девятнадцатого века Изамбарда Кингдома Брунеля. Он стал «гвоздем» программы; я всегда жалел, что он работает не со мной, но ММГ не соглашался даже подумать об обмене. Единственным реверансом ММГ в сторону теоретиков была странная кандидатура индийского математика Шринивасы Рамануджана, но этот невероятный квартет составил чертовски сильную команду.