Вонда Макинтайр - Травой, Песком, Туманом

Маленький мальчик был напуган. Нежно. Змея коснулась его горячего лба. Позади неё трое взрослых стояли, прижавшись друг к другу, наблюдая с подозрением, боясь проявить своё беспокойство чем-нибудь ещё помимо тонких морщин вокруг глаз. Они боялись Змеи точно так же, как боялись смерти своего ребёнка. В полутьме шатра трепетание огонька лампы не придавало уверенности.

Ребёнок смотрел глазами такими тусклыми, такими тёмными, что почти не было видно зрачков, и Змея сама боялась за его жизнь. Она погладила его волосы. Они были сухими, спутанными в нескольких дюймах от кожи головы, длинными и очень светлыми, поразительно контрастируя с его тёмной кожей. Если бы Змея была с этими людьми несколько месяцев назад, она смогла бы узнать от чего в ребёнке развилась болезнь.

— Дайте мою сумку.

Родители ребёнка дёрнулись от её мягкого голоса. Возможно они ожидали хриплый крик яркой сойки или шипение блестящей змеи. Это был первый раз, когда Змея заговорила в их присутствии. Она только наблюдала, когда трое из них рассматривали её на расстоянии и шептались о её занятии и её молодости; она только слушала, а потом кивнула, когда они наконец подошли просить её о помощи. Наверное, они думали, что она немая.

Огненноволосый юноша поднял кожаную сумку с войлочного пола. Он держал торбу подальше от себя, протягивая её Змее и мелко дыша ноздрями, расширившимися от повисшего в жарком пустынном воздухе лёгкого запаха мускуса. Змея почти привыкла к такому выражению тревоги, которое он демонстрировал. Она уже видела это много раз.

Когда Змея потянулась, юноша отшатнулся и выронил сумку. Змея рванулась и еле успела подхватить её, мягко опустила на пол и укоризненно посмотрела на парня. Его муж и жена шагнули вперёд и коснулись его чтобы умерить страх.

— Его однажды укусили, — сказала смуглая красивая женщина, — он чуть не умер.

Интонации были не извиняющимися, а оправдывающими.

— Извини, сказал молодой человек, указав на неё — Это…

Он дрожал и старался сохранить видимость контроля над собственным страхом. Змея бросила взгляд на плечо, где неосознанно ощущала лёгкое давление и шевеление. Молодой змей, тонкий, как палец ребёнка, скользнул сзади вокруг её шеи, показав стреловидную голову из-под коротких чёрных локонов. Наслаждаясь вкусом запахов, он неторопливо пробовал воздух своим языком-трезубцем — высунуть, вверх, вниз, втянуть.

— Это всего лишь Трава. Он не может навредить.

Если бы он был больше, то мог бы напугать; он был бледно зелёный, но чешуя вокруг рта была красной, словно он только что пировал, разрывая пищу, как звери. На самом деле, он был гораздо аккуратнее.

Ребёнок захныкал. Он оборвал этот звук боли; должно быть родители говорили, что Змею сильно раздражает плач. Она всего лишь огорчалась, что люди отказались от такого простого способа ослабить страх. Она повернулась к взрослым, сожалея об их страхе перед ней, но не собираясь терять время на убеждение в том, что их реакция была необоснованной.

— Всё хорошо, — сказала она маленькому мальчику, — Трава мягкий, сухой и ласковый. Если позволишь, он будет защищать тебя, и даже сама смерть не коснётся твоего ложа. Трава перетёк в её узкую, грязную ладонь и она поднесла его к ребёнку. «Тихо». Он потянулся и коснулся гладкой чешуи кончиком пальца. Змей мог чувствовать значение даже такого лёгкого касания, мальчик уже почти улыбался.

— Как тебя зовут?

Он бросил быстрый взгляд на родителей, наконец они кивнули.

— Ставин, прошептал он.

У него не хватало сил, чтобы дышать или говорить.

— Я — Змея, Ставин, и через некоторое время, утром, я должна сделать тебе больно. Сначала ты почувствуешь быструю боль, а потом твоё тело будет болеть несколько дней, но вскоре тебе станет лучше.

Он торжественно посмотрел на неё. Змея видела, что он понимает и боится гораздо меньше, чем если бы она солгала ему. Боль значительно усилится по мере развития болезни, но, казалось, другие успокоили его в надежде на то, что болезнь исчезнет или убьёт быстро.

Змея положила Траву на подушку мальчика и подтолкнула сумку ближе. От прикосновения замок открылся. До сих пор взрослые только боялись её. У них не было ни времени, ни причин выказывать какое-либо доверие. Жена была достаточно стара, чтобы никогда больше не иметь детей. Змея могла бы сказать ей это в глаза. Их лёгкие касания, их забота, показывали, что они очень любят своего единственного. Они должны были позвать Змею в эти края.