Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

Во время первого визита те из людей, которые запаслись на этот случай фотокамерами, не смогли сделать даже одного снимка. Накануне второго было предпринято около полусотни попыток, но, несмотря на вроде бы перспективное начало, полезных результатов не добились. Однако сейчас техника изменилась, заверил Майкла специалист, приступая к беглому описанию своих крошечных чудес. Он явно любил эти машинки. Он гордился своей работой и предоставляемыми ею возможностями. Майкл безмолвствовал, пока человечек сыпал описаниями и посулами, заранее опровергая все возможные возражения аргументами, которые могли бы показаться убедительными только личности, абсолютно лишенной воображения.

Наконец Майкл сказал:

— Простите, но все это бесполезно. — И прежде чем его собеседник успел обидеться, добавил: — Впрочем, попробуем. Раз Эвелин находит это нужным. И когда пришельцы окажутся здесь, я постараюсь сделать все, что от меня зависит.

Техник удовлетворился этим обещанием. Он кивнул и только теперь обратил внимание на «убранство» кабинета:

— Эвелин говорила мне, что вы пользуетесь огромным уважением среди коллег.

— Считаете, что по внешнему виду моего гнезда этого не скажешь, так?

Маленький кабинет отчаянно нуждался в уборке. Гость Майкла только фыркнул и перешел к иной теме.

— Итак, вы доктор биологии, — заметил он. — И в какой же конкретно области? Кажется, вы занимаетесь теорией эволюции, так?

— Несколько более узким вопросом, — ответил Майкл.

Гость кивнул:

— По-моему, вы выдвинули ряд интересных идей в отношении наших инопланетян. Их происхождения и совместной эволюции. Кажется, так.

— Есть кое-какие идейки, — поддразнил его Майкл.

Однако техника не интересовали детали. В ближайшие дни он должен был нанести еще множество подобных визитов.

— Если вы не возражаете, начнем. Давайте правую руку.

Майкл протянул вперед запястье и спросил:

— А что вы порекомендуете?

— В отношении чего?

— Насколько близко к ним нужно стоять? Нужно ли говорить громко? Или не очень? Что вы считаете лучшим?

— Быть честным, — ответил мужчина. И добавил, озадаченно тряхнув головой: — Так посоветовала мне Эвелин. «Скажи Майклу, чтобы говорил именно то, что думает».

— А вы не хотите знать, что у меня на уме?

— Нет, упаси Боже, — воскликнул техник.

На сей раз вопросов не задавали. Майкл заговорил в ту же секунду, когда обнаружил, что стоит в маленькой белой комнатке.

— Вы мне не нравитесь! Со своей идиотской надменностью и властностью. По-моему, все это для вас только игра. И ничего больше.

Ответом было молчание. Скопление полусформировавшихся лиц плавало у самой дальней стены, и оттуда не доносилось ни звука. Когда Майкл сделал шаг вперед, лица вдруг исчезли и возникли возле другой стены. Он повторил свою попытку дважды, а потом сдался. Но поток гневных слов не ослабевал:

— Сучьи дети! — не умолкал он. — Мы же для вас букашки, так ведь? Вы дважды завернули наше прошение, и это заставляет нас сходить с ума. Мы все твердим себе, что недостойны и что жаждем этой чести — отсюда этот безудержный поток благих и непропеченных даже на четверть программ, которые спешит произвести каждое новое правительство и все прочие ведомства и учреждения. Мы вливаем триллионы в космические программы, мы вколачиваем десятки триллионов в социальные проекты и защиту окружающей среды, пытаясь предстать перед вами в более благопристойном, респектабельном и почтенном виде. И возможно, мы сумеем добиться этой цели. Но мы боимся поставить перед собой самый главный вопрос: какого черта этим вонючкам нужно от нас на самом деле?

Молчание не прерывалось.

— Впрочем, мы, кажется, знаем ответ. Хотя он представляет собой лишь кучу догадок. Старинные политические идеи, смешанные с киношными бреднями. Именно из них моя мать и почерпнула представление о будущем. Она часто рассказывала мне…

Он умолк на мгновение.

— Моя мать, — продолжил он, — в подробностях рассказывала мне о грядущем новом мире. Все будут сыты и счастливы, всяк без усилий станет умен, а когда я вырасту, то полечу к звездам, если только сам захочу этого.

Майкл яростно посмотрел на вырисовывавшиеся в дымке лица.

И с привычной, застарелой яростью бросил им:

— Моя мать убила себя. Это случилось через несколько лет после вашего первого визита, и вина в ее смерти во многом лежит на вас. Мне бы хотелось, чтобы виноваты были вы и только вы, но бедной женщине хватало и других несчастий. Таких, как короткий, глупый и неудачный брак, а потом она приняла слишком много снотворного… и это я первым нашел ее тело… дерьмовые, вонючие…