Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

Впрочем… да, поначалу все сие довольно-таки развлекало. Сейчас же к причудам неадекватно мыслящих разработчиков относились с полным равнодушием.

– Если сказать откровенно, я бы сейчас один не сунулся в эту темноту, — признался Линд. Состояние душевной асфиксии, как известно, всегда располагает к откровенности. — Даже вместе с Фабианом.

Капитан изобразил на лице совершенно неопределенное выражение и как-то понимающе кивнул, вроде бы одобряя это мнение, но прозвучавшие следом его слова оказались совершенно противоположного характера:

– Началось… Это ты у него заразился? — последовал кивок в сторону тела Оди.

– У меня есть свои слабости, и я просто не хочу их скрывать.

– Какого черта вы тогда сунулись в космос со своими слабостями?! Ведь знали же, что летим не на курорт в цветущие сады Мариандры!.. Я там, кстати, так ни разу и не побывал.

Фастер перебирал молитвенными четками, не имеющими ни начала, ни конца, и, казалось, был безучастен к разговору. Вернее — высказался сполна, отгородившись от остальных стеною привычного для себя молчания.

Какой-то отдаленный шумок… Из шума возникли слабые голоса… И тут же слух отчетливо уловил долгожданные шаги. Наконец-то! Они возвращались! Айрант заявился с демонстративным грохотом. Он со всей дури пнул по двери, прежде чем она успела отъехать в сторону, и уже стоял перед напряженными взорами публики с раскрасневшимся лицом, держа в руке странный предмет. В мнимой вселенной зазеркалья сразу появились десятки, сотни разозленных Айрантов. И каждый из них готов был вот-вот выплеснуть свою злость наружу. Поначалу казалось, что бортмех просто возбужден от долгой пробежки, но все оттенки его физиономии были так хорошо изучены коллегами, что с первой секунды стало понятно — дело пахнет очередным взрывом эмоций. И тот же звериный огонек в глубине зрачков, и та же полуулыбка, отравленная ядом негодования, обнажающая огромный, как клыки, ряд почернелых зубов…

– Капитан! Это убийство! И убийца — один из нас!!

Он стрельнул в каждого из присутствующих взбесившимися глазами и положил на стол… обыкновенную электрическую лампочку, к тому же — доисторическую, с вольфрамовой нитью накала и мизерным источником питания. Кьюнг, и без того запутавшийся в абсурдности происходящего, посмотрел на него с таким тупым недоумением, словно видело перед собой не собственного бортмеханика, а наваждение из забытого детского сна.

– Что, его ударили сзади лампочкой по скафандру? — фраза вырвалась наружу совершенно необдуманно.

– Свои дебильные шутки можешь засунуть в свой задний карман! Я говорю тебе — это убийство! — Айрант подошел к графину, налил стакан фруктового сока, без которого жить не мог, и сделал несколько жадных глотков, а оставшиеся капли выплеснул в физиономию позади стоящего Фабиана. Затем продолжил: — Все мы хорошо знали, что Оди по своей натуре боязлив и у него слабое сердце. Вот кто-то и подстроил для него такую дрянь: этой лампочкой осветил одну из могил.

– Да скажи ты толком: что он там увидел?! Приведение? Или Черную Леди, подружку Фастера? Ну должна же быть причина, черт бы побрал, даже для глупой смерти!

Айрант несколько тормознул с ответом, думая, в какой бы форме его поднести. Возникшая вокруг тишина достигла белого каления. Слух у каждого был под напряжением. И любое произнесенное слово обладало электрическим разрядом: било током до самых глубин сознания. Наконец он произнес:

– Оди увидел самого себя… похороненным.

Секунд несколько все молчали. Не подбирались подходящие слова, лишь брови у каждого медленно поползли на лоб, а плечи как-то сами собой передернулись в привычном жесте недоумения.

– Ничего не понял, — сказал капитан, потому что и на самом деле абсолютно ничего не понял.

Бортмех плюхнулся в кресло. Оно жалобно скрипнуло и начало вращаться от его нервозных движений.

– Какой-то идиот прикрепил на памятник крупным планом его фотографию. Внизу была подпись: «Одиссей Вункас» , точная дата рождения и дата смерти, совпадающая со вчерашним днем. Лампочка, как вы понимаете, служила для подсветки. Подойдя к могиле, Оди, словно в зеркале, увидел собственное отражение и дату своей смерти. Учтите еще, что он был один, а кругом сплошная темнота. Это его и сломило. Любой из нас в такой ситуации плюнул бы и пошел дальше, что-нибудь напевая под нос, но Оди был нервным параноиком, как все мы хорошо знаем…

– Но кто?! Кто?! Кто?! — Кьюнг вскочил, растеряно глядя каждому в глаза — такие же растерянные и всерьез перепуганные.