Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

И он взялся еще раз переворачивать в памяти события этой затянувшейся галактической ночи. Смерть Оди: кто знает, может кто-то шутки ради приклеил его фотографию на том памятнике, а потом просто боялся в этом признаться? Есть логика?.. Какая-никакая, а присутствует. В любом случае, это не исключено. Идем дальше: Линда убил Айрант по нелепому подозрению, как выходило из его собственных слов. А вдруг и Фастера убил тоже он, только скрыл это. Ведь есть старый психологический прием: открываешь только полуправду, казнишь себя, бьешь в грудь, да еще делаешь это по собственной инициативе, и окружающие проникаются к тебе доверием, искренне начинают думать, что во второй половине правды ты невиновен. Они с Фастером, кстати, никогда не ладили. Бортмех терпеть не мог его религиозность, как и всякую человеческую идейность. Сам же Айрант, возможно, погиб от собственной глупости, когда-то разобрал эти плиты в межъярусном переходе, потом забыл… Конечно, основная проблема, бьющая по всякой логике — это Кукольный Театр. А что, если его никогда и не было? Просто банальные Галлюции. Бывают галлюцинации слуховые, бывают зрительные, а эти, к тому же, и осязаемые. Бывают, правда, еще веселые и невеселые, но здесь определиться сложней. Пассажирам, возможно, и было весело, зрителям спектакля — не очень.

Капитан вздохнул и подумал: как ужасно «невесело» ему сейчас в хаосе обессмысленных мыслей и всех событий, им предшествующих. Итак, какой же вывод?

Может, и нет никакого загадочного убийцы? Может, все они по очереди стали жертвой собственного помешательства? Тогда сейчас надо просто успокоиться, вернуться на «Гермес», устранить неисправность и…

Спокойно лететь назад?

Кьюнг приободрился невесть откуда взявшейся искрой оптимизма и залез в планетоход. Пески вновь задрожали от механического рева ползущей по ним машины. Находясь уже внутри звездолета, капитан еще раз прошелся по всем отсекам: кругом застоявшееся безмолвие, полнейший вакуум звуков, в котором плавали знакомые взору краски и образы. Движение отсутствовало, если не считать этих тупых компьютерных ботов, что сидели в иллюзорном ресторане с погашенным морем. Он заглянул в каюту Оди. Она была пуста. Даже смятая неубранная кровать осталась в том виде, какой она была в день его смерти. На полках лежали потрепанные книги, на столе — слой исторической пыли.

Следующей располагалась каюта Линда. Здесь находилась масса медицинских препаратов с соответствующим аптечным запахом воздуха. Экипаж «Гермеса» отличался редкостным здоровьем, и поэтому Линд ими практически не пользовался. Вот черный каламбур: на «Гермесе» умирали чаще, чем болели. По этому поводу можно сказать лишь одно слово: увы! А лучше ничего не говорить — просто развести руками. Жизнь полна печальными казусами. И тот факт, что под песками сейчас все лежали «здоровенькими», если ошибочно не принять за мрачный юмор, можно расценивать как тщательный отбор тех, кого допускали к просторам Большого Космоса.

Чуть слышно потикивали старинные механические часы. Неизвестно, зачем Линд их взял с собой? Может какая-то семейная реликвия? Но и они были неспособны внести перемены в окружающую незыблемую тишину.

Далее шла каюта Фастера. Здесь, как всегда, многолюдное общество духовных учителей — строгим наставляющим, отчасти разочарованным взором смотрящих из глубины портретов. Сами портреты чем-то напоминали маленькие оконца в другой мир, откуда и выглядывали эти слегка надменные гуру, возможно, чтобы узнать: что творится в мире грешных людей. И покарать их, если не делом и не словом, то хотя бы этим губительным, почти уничтожающим взором, торчащим словно невидимые иглы. На столе разбросана религиозная литература, какие-то индусские фетиши и другая священная символика. Но жизнь ушла и отсюда, оставив после себя гнет первозданной тишины. Постель Фастера была вся в пятнах засохшей крови. Кьюнг вопросительно вглядывался в каждый уголок каюты и тут вдруг заметил валяющуюся на полу веревку с петлею на конце. В суматохе бурлящих событий раньше ее никто не увидел. Так значит… Фастер повесился? Или его задушили? Но к чему тогда ножи?.. Еще один вопрос, и еще одно отсутствие ответа.

В каюте Айранта не было ничего примечательного. Читал он мало и редко, поэтому двух книг на полках вполне хватало для удовлетворения его духовных запросов. Постель была также небрежно смята, на полу валялись грязные носки и рубашка — типичные символы хаоса и беспорядка. Айрант не отличался аккуратностью ни в словах, ни в поступках, ни в быту.