Андрей Попов - Сломанная вселенная

Да, приятель… тебе действительно необходимо поговорить с господином Философом, потому что в науках ты ни черта не смыслишь!

Максим молча развернулся и ушел…

Снова башня, темнота, сырость, ощущение полета и наконец — цветущая равнина, разлившаяся перед взором в ярких красках, манящая и порой обманывающая вернула его в мир солнечного света. И он подумал, что нет ничего лучше природы в ее естественном состоянии. А эта башня, ее огромная высота, однообразие синевы и холодных облаков — словом, искусственный мир фантасмагорий способен лишь на некоторое время захватить чувства, возбуждая их преходящей новизной и головокружительной иррациональностью. Однако, уже скоро это впечатление должно остыть. А душа, в том числе и душа пытливого изобретателя, когда-нибудь очнется от гипнотического воздействия манящих идей и наверняка потянется назад, в мир привычной повседневности, то есть на свою Родину.

Башня, оставшаяся позади, уже перестала быть для Максима воплощением чьей-то мечты и чудом инженерно-технической мысли, а скорее походила на обычную темницу, не многим отличающуюся от той, где томилась принцесса Витиния. С одной разницей, что там заточение подневольное, а здесь добровольное, вполне сознательное, усугубленное изящным нонсенсом, а именно тем, что жертва собственными руками возводит себе тюрьму.

Впрочем, все это являлось лишь мимолетным блужданием мыслей, которым необходимо было постоянно работать и которым Максим не предавал большого значения.

Другое… совсем другое тревожило его чувства и сознание. Очевидные и вопиющие вопросы, которые он должен был разрешить с самого начала, сейчас воротили все внутри, как бы мстя за собственное пренебрежение. Он долго и беззаботно пировал за столом у Милеуса, строил с Придумаем эту дурацкую башню, ринулся освобождать невесть откуда взявшуюся принцессу. А стоило бы поискать ответы на самое главное.

Что это за непонятный мир вокруг?

Кто он такой, и где был раньше?

Откуда взялись эти странные существа, что здесь живут?

Кто и когда провел оси координат? И для чего?

И наконец, самое необъяснимое: почему каждый вечер с воем и грохотом мир гибнет?

А необъяснимее необъяснимого являлся тот факт, как ему удается возродиться вновь, причем, без единого шрама минувшей катастрофы?

Получалось как в кроссворде для тугодумов: сотни вопросов и ни одного ответа.

Максим двигался по указанному пути, не особо интересуясь пестрыми нарядами незнакомой местности, а более погруженный в собственные думы. Но одна долина все же привлекла его внимание — та самая долина Абсурда, на которую, как утверждал Придумаем, ни в коем случае нельзя ступать ногой. Мы порой склонны придавать заурядной местности помпезное название, которое больше отражает наши личные чаяния и иллюзии, чем реальный характер этой местности. Так выглядела и долина Абсурда. Что в ней было такого, что выделяло бы ее среди других долин? — Абсолютно ничего. Может, исключая только название. Те же самые цветы, пахнущие желтыми, голубыми, оранжевыми красками. Густая, чуть примятая ветром трава. Такой же, как и везде, едва заметный рельеф делал ее ровной, как бы укатанной. С одной стороны длинной стеной стоял сторожевой лес и очерчивал собой границу двух владений, с другой стороны этой самой границей служила уже знакомая река с противоположным течением вдоль собственных берегов. И, если прислушаться к здравому рассудку, то в этой реке было больше абсурда, чем во всей окружающей природе.

Максим пристально глядел на долину и был в этот момент почти убежден, что миф о ее таинственной страшной силе — мифом и является. Он двинулся дальше, где-то в самых потаенных помыслах души твердо решив, что когда-нибудь сделает ей вызов и исследует ее вдоль и поперек.

Вот показались прибрежные скалы. Вблизи они казались высеченными из камня барельефами каких-то математических чудовищ, головы, руки, ноги и туловища которых являлись замысловатыми многогранниками со сложной геометрической структурой. Ландшафт местности делал здесь резкий излом. Из почвы стали расти земляные бугры, слишком низкие, чтобы назвать их горами, но достаточно большие для сопок и холмов. Эти горы-недоростки тянулись на всем обозримом пространстве и со стороны реки по непонятной причине обрывались скалистой стеной с окаменелыми чудовищами. На этих скалах не было никакой растительности, даже мха и лишайников, лишь оттенки черноты и серости, двух ипостасей мрака, создаваемые изваянием каменных глыб, нагроможденных друг на друга.