Алексей Борисов: Утро Земли

Медиум промолчал, дал им осознать его слова.

– Поэтому я просто не знаю, что это. Может, будущее, может прошлое, может отблеск чего-то другого. Пока мы можем только гадать. Оставь воспоминания и ощущения, ведь их ни у кого больше нет. Было бы неплохо сохранить их свежесть и цвет, такие, какие ты сумел передать нам в словах. Я знаю, Николай, как тяжело тебе было, но ты справился, рассказал. А теперь, – Алекс посмотрел куда-то над головами слушателей.

Из-за холма донёсся рокот, и белый след прочертил синее небо.

– Вот и всё. Мои уроки окончены. Пора в путь. Касумико, ты проводишь нас до порта?

Девушка кивнула. Она не выпускала руки Николая. А он только хмурился и сдержанно утешал её.

– Ну я никогда не забуду про тебя, никогда, понимаешь? Даже там, на Марсе.

Лея переглянулась с Оскаром. Австралиец очень хорошо помнил, как встретил сочувствие японки после рассказа о погибшем псе по кличке Райт. И за это был бесконечно благодарен Касумико. Они кивнули друг другу и получили одобрение во взгляде Алекса.

– Касумио… Ты… Ты была отличной подругой мне и всем нам другом, – Лея хотела сказать, что Николаю даже больше чем другом, но, разумеется, сдержалась, – У нас с Николаем не всегда ладится в отношениях, но он отличный парень и всегда будет помнить о тебе. Мы с Оскаром приготовили для вас два подарка. Большего мы всё равно не сможем сделать.

Девушка с Луны протянула Николаю и Касумико раскрытую ладонь. В ней лежали два стеклянных шарика. Красный и голубой.

– Касумико, тебе красный, чтобы помнить о Марсе, где будет жить Николай, а тебе, – Лея дождалась, когда японка возьмёт шарик рукой, мокрой от слёз, – Тебе, Николай, голубой. Чтобы ты помнил о ней и о Земле.

– Спасибо, – прошептали подростки.

Николай уточнил:

– Вы тоже летите?

– Да, мы с Оскаром летим обратно на Луну. Переселяют в первую очередь жителей Большого мира. Из-за Флоры. Так что может не мы, а наши дети окажутся на Марсе.

Касумико бросилась на шею Лее и зашептала слова благодарности. На японском. Оскар и Николай переглянулись.

Когда над холмом раздался гул колокола, Алекс поторопил:

– Надо спешить, это сигнал о сборе. Николай, ты всё взял?

– Да, чего брать-то? – парень покосился на рюкзак. Ноша лежала возле столба, на котором крепился тент, – Родители взяли, что надо. Десять килограмм с человека. А у меня почти ничего нет. Самое ценное не взять, – сказал он еле слышно и обнял Касумико за плечи.

Медиум удовлетворённо кивнул и взял в руки свою сумку.

Их ждал шаттл. Он переправит на орбиту последних землян, которым надо покинуть Большой мир. А там ждёт межпланетный корабль. И навигатор проложил курс к четвёртой планете с учётом гравитационных позиций небесных тел. Отлёт нельзя задерживать ни на час.

– Мы можем поговорить с экипажем, – прошептал Алекс, когда они с Николаем чуть-чуть отстали.

Впереди Лея и Оскар, Касумико между ними. Они шли и болтали умолку, лишь бы отвлечь японку от мыслей о расставании.

– Она не сможет лететь, ты же знаешь. И показания врачей, и вообще. Помнишь, что было с теми, с Ниххона, когда кто-то пытался улететь? Это также необъяснимо, как и многое другое. Их словно держит здесь… Что-то, а возможно и то же самое, что заставляет уйти нас, тебя, меня и их. Я не знаю, – отмахнулся Николай, – Хватит об этом. Давай поднажмём, я хочу последние минуты побыть рядом с ней.

Медиум отвернулся и подтолкнул Николая вперёд.

– Конечно, беги.

Как часто человек готов решиться на отчаянный поступок? Если часто, на свете не останется храбрецов. Но иногда важно послушаться внутреннего голоса. Он может позвать, но привести на неожиданный путь. Ведь человек слышит, прежде всего, то, что хочет услышать.

Задержка старта была нелепой, непреднамеренной и от того мучительной болью истекали в ничто последние минуты.

Они боялись разорвать последнее объятие. Ведь знали, что такое не повторится никогда. Оттого пили глазами взгляды друг друга и шептали слова на родных языках. Слова были понятны без перевода. Звучали прямые голоса из сердца, они выражались во всём: в дыхании, в пульсе, в силе сомкнутых пальцев и осязания тёпла любимого прикосновения.

Николай сглотнул подступившее к дыханию препятствие, а может, задушил готовый вырваться крик. Да разве они посмеют упрекнуть?

– Подожди, – парень с трудом понимал, что его толкает на странный поступок. Да, это глупая идея, такая же нелепая, как и все остальные. Он давно их все перепробовал. Кроме одной.