Мария Фомальгаут - Продам май (сборник)

— Ну что, Кирюш… тебе задание будет, командировочка… до Магнитки.

— Как скажете, — говорю, — до Магнитки?

— Да, до нее. В Турцию ты не поедешь, в Турцию я поеду, — смеется, — давай, разузнай, они нам заказ на сплавы-то продлять собираются… или нет?

Вот с этого все и началось… настоящий кошмар. Я в тот же день собрался, в машину сел, у меня тогда машина своя была, девятку купил, не бог весть, но ехать можно… быстро так до Магнитки доехал, прямо странно, до чего дороги все чистые были…

Это все в Магнитке началось, когда я чуть в аварию не попал… подъезжаю к Магнитке, а тут камазик из-за угла, матерый такой… и на меня. Я увернуться не успел, это я хорошо помню… что увернуться не успел… но ведь не столкнулся же я с ним, как насквозь прошел…

Ей-богу, как насквозь прошел…

Ну, думаю, пить надо меньше… и спать больше… совсем меня ночные смены доконали…

Приезжаю в контору, куда меня шеф послал, захожу, говорю:

— Здравствуйте, мужики!

Они смотрят на меня, не говорят ничего. Ну, сел я рядом с ними, под картой Челябинска, уж не знаю, чего ради она тут висела… мне стопочку налили, и кусок хлеба дали. Скудновато угощают, ну да ладно, не жрать же я приехал…

— Ну, что инвестиции из Москвы? — один мужик спрашивает, зам, кажется.

— Да жди их… мы за те еще не отчитались.

Помолчали, выпили.

— А с поставками как? — директор говорит.

— Да нормалек, не жалуемся.

— А, ну-ну… про Челябинск-то что слышно? Ядерное облако-то не летит на нас?

— Нет еще… из космоса, говорят, выглядит так страшно… черная воронка, блестит, как стекло.

— Ну. За Челябинск.

И выпили, не чокаясь.

Вот тут-то мне страшно стало. Я к ним, за плечи их дергаю, по спинам хлопаю, вы что, мужики… а они не видят меня, и рука моя насквозь проходит… страшно так…

Уж не помню, как на улицу выбежал, как до машины добрался, и домой. Только где-то на Троицком тракте в себя приходить начал. Что за бред? Живой я, живой… вот машина моя, и сам я…

Подъезжаю к городу, к Челябинску, то есть… тут-то я и увидел. Что увидел, что нет никакого города, черно впереди, черным-черно, даже руин нет… мертвечина…

Никто не выжил… Катастрофа мирового масштаба… еле-еле войны не допустили..

Войны… вот тебе и не допустили войны. Прямо жуть брала, на это месиво смотрел, черное, блестящее, и в темноте светится… и ехать бы подальше отсюда, а я наоборот, на газ жму, и вперед, вперед… как дурак… думал, помру… нет, потом, где-то через километров парочку, увидел огни…

Я вернулся в город. Ну, как в город, теперь-то я видел, что и города никакого нет. Руины, призрачные, прозрачные, светящиеся, и люди ходят, призрачные такие, и не идут — парят в воздухе. Страшно было. Вроде бы и сам я мертвый, и они мертвые — а все равно среди мертвых в городе страшно было… Бежать хотелось, только куда из Челябинска-то сбежишь, хоть живой, хоть мертвый, а все свой город… Да и красивый он стал, дома стоят призрачные, липы призрачные в цвету, фигурки на Кировке наши умельцы на заводе отлили — барышню перед зеркалом, городового, трубочиста с кошкой…

Ну, прихожу к шефу, он уже ждет меня, сидит за столом, сам насквозь просвечивает, и кабинет у него светится весь.

— Ну что, говорит, что там с заказами?

— Ну, говорю, что случилось-то… так и так, говорю, Челябинска-то нету уже…

— Как нету? А это что тогда?

— А это ничто… город-призрак. Его же бомбой рвануло, так тут теперь нет ничего. Сейчас как к городу подъезжаешь, так видно, что там воронка черная, и светится, и как будто стекло блестящее на ней… Сейчас в других городах только про то и говорят, что от Челябинска рожки и ножки остались…

— Что мелешь-то?

— Да что мелю… все как есть…

— А мы с тобой как тут тогда разговариваем?

Тут страшно стало. Шеф сидит, помощник его, секретарша в углу, еще какой-то парень на диване чай пьет, это сын шефа был, кажется, из универа в гости пришел… сидят и смотрят на меня, что я им скажу… А что я сказать могу…

— А мы, говорю, мертвые. Нас бомбой грохнуло, мы и сгорели все, только тени на стенах остались… а может, ни теней, ни стен… Мертвые мы…

Я думал, шеф орать будет, а он смотрит на меня, и вижу — все понимает. И все они все понимают, что мы все…. Того…

— Извините, — говорю, — это я спьяну все… перепил в дороге…

— А на самом деле? — спросил шеф.

— А на самом деле… ну, отказались они от контракта…

Я на него посмотрел, и он на меня посмотрел. И мы друг друга поняли.

— Ну и дураки, — говорит шеф, — ну все, иди… да не в цех, домой иди, умаялся… и это… про то, что там, в Магнитке слышал… не болтай.