Майк Резник - Черная Леди

— Нет, — признался Хит. — Но…

— Но что?

— Но я питаю отвращение к любым формам насилию и преступности. А люди, менее обремененные подобными принципами, вполне могут найти это увлекательным.

— Может быть, — сказал Перес без особой убежденности.

Наступило короткое молчание, пока они допивали.

— А что будет с женщиной, когда этого парнишку убьют? — спросил наконец Хит.

— Мы ее отпустим.

— А не мог бы я встретиться с ней до того, как мы улетим? — спросил Хит.

— Зачем? — с подозрением осведомился Перес.

— Она жила с ним, — ответил Хит. — Она могла бы сказать мне, нет ли у него наследников, и если есть, где их найти. К тому же, — доверительно добавил он, — мне интересно встретиться с женщиной, которая так целеустремленно толкает своего любовника к смерти.

— Откуда мне знать, не Малыш ли подослал вас помочь ей бежать?

— Можете проверить бортовой журнал моего корабля, — предложил Хит.

— Мы были в полете три недели, а вы утверждаете, что Маллаки убили всего две недели назад.

— Ну, не знаю… — многозначительно протянул Перес.

— Буду очень благодарен, — сказал Хит.

— Насколько благодарен?

Хит вытащил пачку денег, и отсчитал три сотни кредитов.

— Инопланетянин тоже пойдет? — спросил Перес.

— Да, — сказал Хит, добавляя к стопке на столе еще две полусотенные банкноты.

Перес с минуту смотрел на деньги. Затем затолкал их в карман.

— Идем, — сказал он, вставая.

Я пошел с ними к двери и по трапу, на пыльную улицу, в солнечный жар.

— Сюда, — сказал Перес, сворачивая влево.

Мы прошли около пятидесяти футов и остановились.

— Вот здесь, — Перес показал на низкое светлое строение. — Раньше это была контора, но уже почти двадцать лет никаких дел не ведется, а нам понадобилась тюрьма, так что мы приспособили это здание и укрепили окна и двери электронным силовым полем.

Я посмотрел туда, куда он показывал, и вдруг увидел ее. Черты лица были так изысканно пропорциональны, что даже представителю другой расы она казалась прекрасной. Она была одета во все черное, темные глаза смотрели задумчиво и печально, волосы были убраны так же, как на всех портретах и голограммах. Она неподвижно стояла у окна, глядя мимо нас, в дальний конец улицы.

— Я знал, что она существует! — воскликнул Хит.

— Кто сказал, что нет? — удивился Перес.

— Так, один торговец картинами, которому полагалось быть более компетентным, — ответил, улыбаясь, Хит.

— Между прочим, — сказал Перес, останавливаясь, чтобы прикурить небольшую сигару, — должен вас предупредить, что она не очень разговорчива. Любая беседа с ней обычно бывает односторонней.

— Это меня устраивает, — сказал Хит, пристально глядя на нее.

— Ну ладно, — сказал Перес, снова шагнув вперед. — Давайте-ка поскорее с этим закончим.

Дверь, до которой нам оставалось несколько футов, внезапно отворилась, и оттуда вышел высокий плотный светлокожий человек.

— Немедленно уходите с улицы, — сказал он негромко, уставившись в какую-то точку у нас за спиной.

— Что происходит? — поинтересовался Хит.

— Делай, что говорят, — рявкнул Перес и потащил Хита за руку в пустой дом рядом, а я засеменил за ними по трапу.

— Что случилось? — потребовал объяснений Хит. — Что здесь происходит?

Перес подвел нас к окну и показал на стройного молодого блондина, неподвижно стоявшего в дальнем конце улицы.

— Он пришел.

Малыш стоял неподвижно, оценивая ситуацию. Время от времени его взгляд останавливался на крыше или темном проеме одного из домов, и тогда я понимал, что он заметил еще одного сидящего в засаде охотника.

Одежда его была выцветшей, неопределенного коричневого цвета. В кобуре на боку висел лазерный пистолет, уже отключенный от батарейного блока, готовый к бою. Звуковой пистолет торчал за поясом, ружье свисало с плеча, а из левого голенища виднелась рукоятка еще одного пистолета. Он был без шляпы, и раскаленный ветер трепал золотые кудри; казалось, голову окружает нимб, вроде тех, с какими люди изображают святых на религиозных картинах.

Очевидно, человек, приказавший нам уходить в убежище, был вне досягаемости, потому что Малыш не обращал на него внимания, всматриваясь в ближайшие дома. Его рубашка взмокла от пота под мышками, прилипла к спине, но казалось, он не спешил ни входить в город, ни уходить назад в пустыню.

— Это же самоубийство! — сказал Хит, глядя на него из окна. — Неужели он не понимает, что это западня?