(Алексрома) Ромаданов: Оживи покойника

Раздался звонок, Федор открыл дверь, и в тесный пенал прихожей шумно ввалились гости с цветами и свертками, со сверкающими загадочным блеском глазами. "Они знают что-то, чего не знаю я", - смекнул Федор по выражению их лиц. Тут школьный приятель Федора Володька Артамонов скомандовал "три-пятнадцать", и все пришедшие закричали дружным хором: По-здра-вля-ем!!!

- С чем? - спросил Федор без удивления, но с любопытством.

- Товарищи дорогие, он ничего не знает! - раздался знакомый, вроде, возбужденный женский голос.

- Притворяется, хитрюга! - заговорщически подмигнул Горячий Федору.

- Хватит дурочку валять, Бурщилов, - нарочито строго приказал начальник отдела. - Делаю вам последнее трехсотое китайское предупреждение!

Все засмеялись, а Федор искренне признался:

- Я ничего не понимаю, Василий Парамонович.

Василий Парамонович, сдвинув на переносице брежневские брови, сурово произнес:

- День рождения у тебя сегодня, Бурщилов! - и сам же первый засмеялся, не выдержав.

При этих словах гости испустили восторженный вопль, превратившийся во всеобщий хохот. Не успел Федор опомниться, как его завалили перевязанными атласными ленточками свертками и коробочками, затискали в объятиях, исслюнявили поцелуями, засыпали конфетти и забросали серпантином. "Как же это я, голова моя садовая, мог забыть про свой день рождения?" недоумевал Федор посреди шумного веселья. Вдруг он почувствовал, что кто-то больно пинает его в бок. Он обернулся, но никого не увидел: все исчезли в одночасье.

5. Кладбищенская одноколейка

Федор с трудом разлепил глаза: его пинал в бок ногой грузный мужчина с гладковыбритой розовой рожей, украшенной бирюзовыми глазками-пуговками и вывернутыми наизнанку клюквенными губами. "Что за боров? Ну и физиомордия! Однако нерадушно меня здесь встречают, нерадушно", - пожаловался он самому себе, замечая покачивающиеся перед самым его носом зубья вил.

"Я здесь случайно", - сказал он вслух. Толстяк в ответ на это заявление мелко затряс головой, не то от злобы, не то от волнения, и попятился к двери, резкими взмахами вил приглашая Федора на выход. Федор без разговоров покинул ангар, провожаемый недовольным похрюкиванием поросят, которых из-за него до сих пор не накормили. На дворе брезжил рассвет. Снега не было, но был туман. Негостеприимный хозяин шел позади Федора, конвоируя его с вилами наперевес. Туман так плотно запеленал воздух своими выбеленными простынями, что забитые мокрым снегом лужи удавалось разглядеть лишь после того, как нога с хлюпом ныряла в воду. Федор собрался было спросить у дышавшего ему в спину "борова", уж не в милицию ли он намеревается его отвести (мысль о загранице в утреннем свете казалась совсем бредовой), но не успел и рта открыть, как получил мощнейший пинок под зад и полетел в ближайшую лужу. "Скотина!" - ошпаренный ледяной водой, завопил он, вскакивая со сжатыми для драки кулаками, но обидчика и след простыл, даже дыры в тумане не осталось - затянулась мгновенно. Федор стряхнул с рукавов телогрейки снежную кашу на воде и пошел сам не ведая куда.

Идти в мокрой одежде было чрезвычайно неприятно, а тут еще и голод напомнил о себе: есть захотелось адски! Чудилось даже, что живот прилипает к спине и при каждом шаге задевает за позвонки. Негнущимися замерзшими пальцами Федор порылся в карманах, будто там могло лежать что-то съестное... и действительно! В складках мятого кармана брюк пряталась плоская тыквенная семечка - она мгновенно была отправлена в рот и зажевана вместе с кожурой, но почти все осталось на зубах, даже проглотить нечего!

Неожиданно Федор больно стукнулся коленом о железную оградку. Он всмотрелся в молочную гущу тумана: белая завеса теперь не стояла на месте - она расслаивалась подвижными пластами, в просветах между которыми можно было разглядеть черные камни надгробий. Федор повернул назад, но через пару шагов снова наткнулся на ограду, тогда он свернул направо... и зашел в тупик. Пришлось вернуться и повернуть налево, еще раз налево, направо и опять налево... Так проплутал он по кладбищу, точно подопытная мышь по лабиринту, с полчаса, и неизвестно, сколько плутал бы еще, если бы не вышел к аккуратной белой часовенке, которая заинтересовала его своей необычной начинкой: почти с самого ее порога шустро бежали под землю ступеньки эскалатора.

Федору стало интересно: что там внизу, неужели метро? Два-три метра лента эскалатора шла по прямой и только потом сгибалась, раскладываясь на ступени, так что увидеть, куда она ведет, можно было лишь встав на нее и проехав несколько метров, однако эскалатор слишком быстро мчался, и было ясно, что в случае чего выбраться обратно на поверхность не удастся. Федор медлил: он понимал, что все решит один, самый первый, шаг, слишком хорошо понимал это, и поэтому у него было такое чувство, будто он стоит на прогибающемся краю доски для прыжков в воду.