Александр Рубан - Сон войны

А "галлюцинации"? Они с маневрами как-то не стыкуются. Хотя, мало ли от чего могут быть галлюцинации? Какое-нибудь радарное излучение - от "шилок", например... И тут меня осенило: "град"! Так называемый "град", потому что Олег тоже не был уверен, что это именно он. До начала "галлюцинаций" стволы "града" смотрели влево - на голову состава, а сейчас... Я сунулся к стеклу и посмотрел. Так и есть: вправо - туда, где хвост! Можно было и не смотреть, я это и так помнил.

- Нет, Фома Петрович, - сказал Олег. - Я тоже об этом думал. Не получается.

Я молча уселся обратно. Да, не получается. Мог бы и сам сообразить. Вот он, передо мной на столике - обломок французской шпаги, и вот он, передо мною же - наконечник татарской стрелы. И никакой психотроникой этого не объяснишь. Остаются "параллельные пространства", но их я тоже рисовал. И зовут меня - Фома Неверов.

Сима был Серафим-Язычник - "там". Правда, в моем "там".

А я Неверов - здесь. "Там" у меня фамилии не было.

Это, разумеется, тоже ничего не объяснило и даже отдавало неконструктивной мистикой, но я все-таки спросил:

- Олег, у вас какая фамилия?

- Корж, - ответил он, слегка удивившись. - Корж Олег Сергеевич... А что?

- Есть одна безумная идея. Вряд ли достаточно безумная, но - чем черт не шутит... Скажите, а "там" ваша фамилия тоже была Корж?

Олег сразу понял, где это - "там".

- Там я был Коржавиным, - сказал он и улыбнулся неприятной, жесткой улыбкой. - Я это отлично помню, потому что много раз видел свою фамилию в проскрипционных списках наместника. Причем, последние два года - в первых строках. Коржавин Олег Сергеев (меня даже заочно лишили дворянства), сначала ослушник законной власти, потом бунтовщик и, наконец, бандит. Карьера!.. А что за идея?

- Бредовая, - отмахнулся я. - Просто подумалось: а нет ли какой-нибудь связи между фамилией и содержанием галлюцинации? Даже не столько содержанием, сколько... ну, скажем, самим фактом ее возникновения.

- Моя фамилия - Гафарова, - сказала Танечка. - И здесь, и "там". Не подходит?

- Не знаю, - честно ответил я. - Да и вряд ли она возможна, такая связь. Не берите в голову.

- А ваша фамилия подошла? - спросила Танечка.

- Ах, да, извините! Неверов, - представился, наконец, и я, спохватившись. - Здесь Неверов. А "там" - просто Фома по прозвищу Секирник. Но это не фамилия, а, скорее, профессия. Я лучше всех в дружине владел боевой секирой, вот и прозвали.

- А вы, Сима? - спросила Танечка.

- А что я? Я Серафим Светозарович Снятый, разнорабочий. Сокращенно эС-эС-эС-эР! И точка. После каждой буквы.

- Ужели у вас и правда ничего не было?

- Наверное, было, - заметил Олег, - но такое, что стыдно рассказывать. Или нет?

- Пить надо меньше, старики!.. - вздохнул Сима. Поерзал, покряхтел, опять перевернулся на спину и вдруг буркнул: - А, может, наоборот, больше. Может, я потому и не спятил, как вы, что под газом был?

- А что, это тоже идея, - усмехнулся Олег. - Как вы полагаете, Фома Петрович?

- Не исключено, - улыбнулся и я.

- Я давно намекаю: пора хряпнуть! - обрадовался Сима.

Непьющий Олег возражать не стал и даже сказал одобрительно:

- Практический ты человек, Серафим.

Обломок шпаги Сима небрежно отодвинул к окну, а наконечником татарской стрелы стал резать украинское сало ("Острый финкарь! - похвалил он. Только ручка короткая"). Олег открыл две баночки черной икры и баночку аджики, а Танечка, распечатав пачку печенья, стала делать из этого бутерброды.

С посудой получилась небольшая заминка, но Сима привычно разрешил возникшее затруднение: себе взял бутылку, а мне плеснул в Олегов стаканчик для бритья ("Уже стерильно, Петрович!"). Танечке достался единственный стеклянный стакан, а Олегу крышечка от ее термоса, чай из которого ушел на промывку ран. Им обоим Сима налил вина, причем доверху, и скомандовал:

- Сдвинули!

И мы сдвинули.

Танечка даже для виду не стала отнекиваться, храбро пригубила подозрительный Симин "сухач из падалок", а потом с видимым удовольствием выпила до дна. Я тоже не стал отнекиваться и правильно сделал: сразу стало уютно и наплевать на то, что под вагоном непонятная возня, а за окном все еще необъяснимо светло. Я с некоторой остраненностью понаблюдал, как теплая волна распространяется из желудка по телу, и сообщил, что это очень приятное ощущение.

- Пошла по животу, как сплетня по селу, - образно прокомментировал Сима и поторопился разлить по второй; по-моему, зря: куда спешить?

Непьющий Олег был со мной солидарен и, в отличие от меня, на этот раз только пригубил.