Александр Щеголев - Раб

Он пожаловался, всхлипывая, что не мог никого убеждать, поскольку терялся, не знал, что сказать и как сказать. Внутри его переполняли нужные чувства, он готов поклясться в этом! Кроме того, не встретил он заблудших - только мерзавцев, только отвратительных червяков он встретил: да, не повезло ему.

Человек покаялся, что бросил друга. Но ведь он сделал все возможное, чтобы вытащить того, не правда ли? Видевший это не посмеет осудить!

Он с горечью описал, как плохо ему здесь, и как хорошо было там, и как он соскучился по пламени свечи, и как жаждет вновь прикоснуться к Книге.

Он признался, что любит Келью.

И еще о многом другом человек поведал лестнице, стоя перед стеной на коленях, но все это не имеет ни малейшего значения, потому что никто ему так и не ответил.

Человек провел ночь чуть выше - на загаженном голубями чердаке. Он почти не спал, хотя ни о чем особенном больше не думал, и даже не плакал слезы иссякли. Покончить с собой так и не решился. Под утро сознание его прояснилось, и он стал прикидывать, как организовать дальнейшее существование в этом ненужном ему мире, а когда встающее солнце начало робко заглядывать в чердачное окошко, он злобно сказал себе: "Чего тут рассуждать? Надо сначала найти пожрать что-нибудь!" Единственным чувством, смущавшим теперь его утомленную душу, был животный голод.

Человек неизбежно превращался в "бомжа", а если по-русски, то в обычного бродягу, да и кем иным мог бы стать этот выползший из Кельи слизняк?

Ранним утром, спускаясь с чердака в мир, он увидел знакомую дверь. Он не поверил глазам. Не может быть! - засмеялся. - Не может быть! Продолжая безудержно смеяться, человек подбежал, обнял упругую поверхность, согнувшись в поясе, припал губами к железной ручке - обезумевший от радости, бормочущий невесть какие глупости.

Келья снизошла к его мольбам!

Дверь была открыта. Впрочем, если бы она оказалась заперта, человек сломал бы замок. И он вошел, и вновь попал в привычный полумрак, долго стоял на пороге, блаженствуя, вдыхая чудесный воздух, здороваясь с жилищем, так опрометчиво покинутым им день назад, и опять плакал.

Впервые он был счастлив.

ПОКОЙ

Все же я достиг его.

Да, братья неведомые, я вернулся. Точнее - Келья позволила вновь войти сюда. Мир ослепил, оглушил меня, мир во второй раз раздавил во мне уверенность (ранее это сделала Книга), и лишь бесконечная милость Кельи подарила спасение. Я теперь ясно вижу дверь - вот она, рядом с ложем моим, - но никогда я не притронусь к ней, никогда не воспользуюсь ее предательской услугой. Я счастлив.

Увы, я вернулся один, не удалось мне привести сюда кого-либо, не удалось вытащить друга. Друг мой исчез с лестничной площадки, и некоторое время я тешил себя надеждой, что Келья открылась перед ним, что он вполз в нее, и отныне живет рядом со мной - просто я его не замечаю, просто не пришел еще миг встречи. Но это было слишком маловероятно, и я быстро расстался с подобной иллюзией. Нужно смотреть правде в глаза: Келья не приняла моего друга! И едва не отказалась от меня самого.

Тогда я назвал друга своего падшим. Я употребляю это слово в значении "безнадежно болен". Не знаю, в чем его истинный смысл, но в данном случае оно показалось мне наиболее точным.

Зачем я перебиваю самого себя?

Итак, мое предназначение... Я оказался недостоин его. Но почему? Трудно... Трудно признаться. И все-таки заставлю себя сказать. Главной моей ошибкой стало то, что я уверился, будто бы очистился. Самообман, жалкий самообман! Я грязен. Был таким, есть, и вряд ли смогу быть иным. Я грязен, низок, мерзок. Поэтому и не далось мне назначенное, поэтому и не получится впредь задуманное. Грязен, низок, мерзок - это не пустое самобичевание. Лишь почувствовав и запомнив эту горькую истину можно рассчитывать на что-то большее, нежели милость Кельи. Я грязен, низок, мерзок - вот она, формула покоя.

Все указанные выше ощущения и мысли вошли в меня в первый же день после возвращения. Это произошло естественно и безболезненно, и вообще, это явилось неизбежным итогом пережитых страданий: слишком долго я терзал себя вопросом - кто я и зачем я. Формула покоя позволила забыть страшные вопросы. Знали бы вы, братья неведомые, как сладостно было повторять найденную фразу! Я твердил ее весь день, мысленно и вслух, испытывая удивительное умиротворение, я мгновенно влюбился в ее завораживающую музыку, без колебаний покорился ее колдовской мощи. Я был счастлив. Потому что стал, наконец, спокоен.