Александр Щеголев: Раб

Пишущий эти строки, ты исступленно повторяешь слово "Грязь". Но осознаешь ли ты, о чем пишешь?

О, да.

Объясни всем, что вкладываешь в него.

Не могу...

Значит, ты лжешь!

О, нет.

Тогда объясняй.

Раньше для обозначения всего отвратительного было слово "грех". Конечно, часто им клеймили и вполне нормальные, и даже хорошие вещи, но оно заставляло людей страдать: от страха, от пыток, от стыда. Нынче же такие времена, что "грех" никого не беспокоит, не побуждает мучаться от свершенного и терзаться не свершенным. Однако необходимость этого ничуть не уменьшилась! Вот и приходится искать новые слова, привычные, но не слишком уютные. Я так понимаю смысл существования слова "грязь".

Пишущий, ты не объяснил. Я спрашиваю: что есть по-твоему "грязь"? То же, что и "грех"?

Не знаю, отыщется ли на Земле мыслитель, способный раскрыть слово "грех". Если отыщется, только он и сможет проделать то же с "грязью". Он гадливо сунет в бездонную жижу свои руки, надежно спрятанные в перчатках, вытащит сочный, истекающий вонью ком и швырнет в лицо желающему - пробуй! А я... Я только использую готовые слова - те, что подарила мне Книга.

Правильно, пишущий, ты не способен объяснить чужую мудрость. Ты просто послушен. Но искренен ли ты в самобичевании? Не бравируешь ли ты понапрасну словом "грязный"? Вот главное, что может заинтересовать в беседах с тобой.

Жестокий вопрос... Прости меня, я хотел сказать - сложный. Да, я говорю себе - грязен. Ведь так и есть в действительности! Хоть и не совершал я пока особо плохих, изощренно подлых поступков, но по поступочкам! но по мыслям! по мечтам!... я не достоин даже суда. И я понимаю это отчетливо. Вопрос в том, искренне ли я хочу очиститься. Я... Я слаб. Я твержу сам себе с упорством кувалды - хочу очиститься. Так ли на самом деле? Мне страшно заглядывать глубже разума. Прости, если за это можно прощать. Посмотри вместо меня, пожалуйста! И ответь, если есть кому отвечать: что там?...

Не отвечу, пишущий.

Я сидел, сражаясь с мальчишескими порывами, сдерживая в горле всхлипывания. И смотрел сквозь наползающую пелену на вычеркнутый из надежд прямоугольник. Понимание неудержимо росло, крепло в моей груди! Я знал отныне: для того лишь Келья нянчилась со мной, чтобы мог я отсюда выйти, чтобы увидел эту дверь. А выйдя, чтобы не оставил Келью одинокой, вернувшись с новым заблудшим - вот оно, предназначение. Я должен привести сюда... Кого?.. Друга. Моего друга. Того, кому обязан прозрением.

Так я понял слово "Зачем".

Встал и толкнул дверь. Не помню, что в тот момент было для меня важнее - Понимание или дверная ручка. Я вышел на лестничную площадку. МИР встретил меня ослепительным светом - свет ворвался в распахнутые зрачки...

Прости мое перо! Описывать дальнейшее... невыносимо.

МИР (ОКОНЧАНИЕ)

Пока рука, сжимавшая мочалку, дарила телу полузабытую ласку, пока живительные струи омывали накопленные за год шлаки, пока в потоке воды бесследно исчезали слезы, именно в эти неописуемые минуты и вызрело единственно возможное решение. Холеный закончил мыться, вытерся полотенцем, забрался обратно в свое нестиранное, источающее запахи Кельи тряпье. После чего принялся неторопливо рыться в стенном шкафу. Насколько он помнил призрачные хлопоты сумасшедших лет, здесь должно было пылиться средство, требуемое для реализации найденного решения - две тщательно закупоренные бутылки из-под водки, наполненные бензином. Зачем этот изумительный продукт хранился здесь, он уже не помнил, возможно, для...

Вот они. Холеный осторожно вытащил их - будто гранаты. И тихонько покинул ванную, стискивая бутылки в руках, наслаждаясь их убийственной тяжестью. Он был бесконечно спокоен.

Кухню решил пощадить. А вот обработать коридор - это обязательно! Ничего не забыть бы: пол, обои на стенах, антресоли, двери. Затем настала очередь прихожей. Здесь: тумбочка, вешалка, коврики, обувь, книжный шкаф... Никто не вмешивался в его действия - в коридоре почему-то было пусто. Очевидно, массовка утомилась, отдыхала в комнате. Впрочем, если бы кто-нибудь и заметил столь странное поведение, скорее всего, беспечно прошел бы мимо, шлепая босыми конечностями по линолеуму. Привычная этикетка "Народной" на бутылках, привычная внешность занятого делом мальчика погасили бы секундный вопрос - все в порядке, пьяный псих развлекается. Что касается запаха, то насыщенная мертвечиной атмосфера мгновенно растворила его в себе. Так что работа была выполнена очень быстро. Потребовалась одна бутылка.