Александр Рубан - Пыль под ветром

— Заканчиваю… А в Ташкент ты действительно едешь, или это тоже трёп?

— Не в Ташкент. Рядом. Или мимо. Как получится.

— Завтра?

— Уже сегодня. Но вечером.

— Поцелуй меня.

Это значит — она уже совсем успокоилась, без «почти», и стала привычно непоследовательной. Илья с облегчением разжмурился, выпрямился и повернулся к ней. Она ждала, подставив ненакрашенные губы, и улыбалась с закрытыми глазами, а когда ощутила прикосновение губ Ильи — впилась в них с невероятной страстью, цепко ухватила его руками за шею и опрокинула на себя. Он испугался, что Неллечка сейчас разобьёт голову о дверцу машины, и успел подставить ладонь — но никакой дверцы не оказалось. Оказалось, что Илья лежит навзничь на жёстком походном тюфячке, что первые лучи светила пробивают плохо задёрнутый полог шатра, и что его, Илью, опять целуют взасос. Но это была наконец-то явь, а не диковинный сон.

Илья мягко отстранил Рогхану и сел, сразу включаясь в действительность. Винтовка. Пора начинать поиски.

— Оденься, — сказал он Рогхане и стал одеваться сам.

Не имело смысла выспрашивать, как она здесь оказалась и чего это ей стоило. Они способны и не на такое. Они идут за своим схалтурившим Чистильщиком до края бездны и в бездну, и это выражение перестаёт быть метафорой, когда Чистильщик делает свой последний выбор. Даже рейдовики, специально обучаемые задерживать недочистков, не всегда справляются с этой задачей. Правда, их легко мог бы задержать любой Чистильщик, но Чистильщиков всегда не хватает, а кумангу можно доверить не каждому. Из трёх рейдовиков, скрутивших Илью, только Рассудительный и только «единожды» подержал её в руках…

— Я совсем не нужна тебе? — осторожно спросила Рогхана. Она уже выполнила повеление — оделась и теперь сидела, поджав под себя ноги, на тюфячке и смотрела на Илью снизу вверх.

— Потом, — солгал Илья, застёгивая камзол, и отвернулся. — Оставайся здесь.

— Ты придёшь?

— Да.

— Скоро?

— Да.

Не слишком ли часто приходится лгать? — подумал он, выходя из шатра. И сразу увидел винтовку. Хриплый, радостно улыбаясь, держал её двумя руками и протягивал Илье, а Угрюмый застенчиво выглядывал из-за его спины. И Аргхад суетился рядом, всем своим видом давая понять, что и без его усердия не обошлось.

— Мы сразу узнали это место, когда рассвело! — сообщил Хриплый. — Твоя вещь лежала всего в полумиле отсюда…

— Вон там! — показал Аргхад, а Угрюмый повторил его жест.

— Молодцы, — сказал Илья, принимая винтовку.

Ствол и казённик были забиты песком — даже в наглазнике прицела были слипшиеся и ссохшиеся песчинки. Но это не имело никакого значения. Илья не собирался стрелять из этой винтовки, он собирался забросить её далеко-далеко. В бездну. Теперь он сделает это легко и быстро. Он потерял сутки, но выиграл несколько, и в его распоряжении — конный отряд из тридцати восьми человек. С ними он уже к вечеру выберется на тракт и достигнет края земного диска не через две недели, а через два-три дня. Для ордена такой маршрут Ильи будет большой неожиданностью, и преподобные не успеют ему помешать. А мелкие группы конвоя при орденских фургонах его не остановят.

Илья улыбнулся и закинул винтовку на плечо.

Рогхана! — вспомнил он. Рогхана не выдержит бешеной скачки вдоль тракта. И стычки с конвоем наверняка будут… Ищите женщину — найдёте хлопоты! Как она отыскала его лагерь в пустыне? Какого чёрта её пустили в шатёр? Как она вообще сумела выбраться из блокированного города в одиночку? Илья положил триста человек, чтобы уйти!

Своё раздражение Илья обрушил на Аргхада, подвернувшегося под горячую руку — и незамедлительно получил ответы на все вопросы. Аргхад сам послал её к Илье… Как зачем? Ночи в пустыне холодны, а Рогхана — горячая женщина… Нет, она прибыла не одна. С кем? Её привели враги… Какие ещё враги, откуда, где они? Пусть Илья не беспокоится: враги убиты, Аргхад лично убил двоих. А всего их было пятеро — четыре конника и Дракон. Их трупы сволокли вон туда на предмет бесчестного захоронения. Уже, наверное, захоронили. В сумке Дракона Аргхад нашёл вот это…

«Вот это» оказалось тонкостенным свинцовым футляром от куманги. Раскрыв его, Илья обнаружил внутри свёрнутый в трубку пергамент, испещрённый мелко выписанными буквами Забытого Алфавита. А из пергамента, когда Илья развернул его, выскользнула и повисла в воздухе, а потом стала медленно падать к его ногам куманга. Новенькая, тусклая, лёгкая — чуть тяжелее воздуха. Илья подхватил её у самой земли и привычно сжал в кулаке… Она ещё совсем не обжигала — лишь там, где была срезана татуировка, сквозь тонкую, едва успевшую нарасти кожицу на мякоти средних фаланг он ощутил слабое ритмичное покалывание.