Александр Рубан - Пыль под ветром

Илья почувствовал что-то вроде отчаяния: орден не отпускал его! Он избавился от татуировки почти неделю назад и счёл свой двенадцатый город последним, а себя свободным. Вчера ему опять пришлось воспользоваться кумангой — но в полдень, перед тем как покинуть город Аргхада, он успел захоронить её в одном из семи гнёзд большого саркофага на приворотной площади. И вновь решил, что это — навсегда… И вот, куманга опять у него в ладони и опять просится в дело.

— Зачем… — Илья откашлялся. — Зачем вы их убили? — спросил он. — Они напали на вас?

— Они хотели нарушить твой сон! — твёрдо сказал Аргхад.

Вот и поговори с ним.

— Ты слишком верный раб, малыш… — сказал Илья. — Где вы их похоронили? Веди меня туда!

Идти туда было недалеко. Они даже не потрудились вырыть могилу: сволокли трупы «врагов» в кучу и кое-как присыпали песком. Илья сразу увидел торчавшие из-под чёрной с золотом сутаны тощие старческие икры, обтянутые грязными розовыми чулками.

…Наверное, старый Дракон всего лишь хотел спасти своего Чистильщика. Не от смерти, разумеется, — от позора. И не Чистильщика, а его славу. Быть может, он не верил, что Илья безумен. Быть может, хотел объяснить что-то, уговорить, предложить тринадцатый город — иначе зачем куманга?

Илья вспомнил о пергаменте, который всё ещё держал в левой руке, и опять развернул его. Поверх мелкобуквенного древнего текста была грубо и наспех нарисована крошащимся синим стилом карта Восточных Пределов, и что-то в ней было не так. Илья не сразу понял, что именно, а когда понял, не сразу поверил. Карта была как бы двойная. Линия, обозначавшая тракт, не обрывалась на краю земного диска, да и сам край был обозначен почему-то пунктиром. За ним была примерно двадцатимильная пустота без единого топографического значка, а после пустоты и еще одного пунктира — опять города, города, города… И, судя по расположению городов, эти запредельные земли были зеркальным отражением Восточных Пределов. Очень точным отражением, но с одним, если верить безумному топографу, отличием: там, в гипотетических запредельных территориях, не было тракта. Тракт обрывался в пустоте (или над пустотой?), в десяти милях от края земли, точно посередине бездны… А под картой тем же стилом, крупно, коряво и наспех было написано:

«Пройдёт отчаявшийся».

Илья слышал о существовании подобной ереси, но никак не ожидал, что его Дракон эту ересь исповедует… исповедовал. Бедный старый безумец…

Теперь древний текст на пергаменте тоже показался Илье знакомым, но не время было его разбирать. Илья аккуратно сложил пергамент и затолкал во внутренний карман, туда, где были затвор и патроны. Кумангу он сунул обратно в футляр и уже нагнулся положить её к ногам убитого, но вдруг передумал.

И получилось, что он ему поклонился.

Пусть…

— Они прибыли верхом? — спросил он у Аргхада, почтительно молчавшего рядом.

— Да… Я сейчас велю перезахоронить их с честью!

— Оставь для этого полдюжины человек, и пусть они потом догоняют нас, если смогут. Ехать будем долго и быстро до первого колодца на тракте. Надеюсь, лошади выдержат. А за Рогхану отвечаете ты и Баргха. Он здоров?

— О да, лекарь сумел…

— Тогда вперёд. Полчаса на сборы.

«…бика и по долгу службы обозревал окрестности, когда псоголовые стали выползать из-под складок пространства-времени, как тараканы выползают из-под обоев. Они там спали и вот проснулись и захотели играть.

492. Едва они приблизились к полосатому столбику, прапрапрапрапрапрапрапрапрапрадедушка закричал: Стой! Стой, кто идёт? Стой, трещать буду! — потому что у него была совсем другая игра. Псоголовые хотели играть по-своему, но прапрапрапрапрапрапрапрапрапрадедушка сказал: Чики-дрики, я молодец, а кто не спрятался, тому звездец! — и отпустил пружину своей трещотки. И вот пришлось псоголовым играть в его игру, а правил они не знали.

493. Пока они приноравливались да переглядывались, пружина в трещотке вся раскрутилась, и завод кончился. Тогда прапрапрапрапрапрапрапрапрадедушка попросил своё начальство доставить ему упреждающий мутагенный фактор. Что? Что? — переспросило начальство, потому что упреждающий мутагенный фактор был штука дорогая и спрашивался не часто. Откровенно говоря, его еще ни разу не просили, но раз уж попросили, значит, разыгрались на славу, а начальству того и надо. Поэтому одной губой оно ещё переспрашивало: Что? Что? — а другой губой уже отдавало соответствующие распоряжения. И мутагенный фактор был спешно, со сверхнормативным упреждением доставлен, куда запрошено.