Касс Морган - Сотня

— Осторожнее, Яха.

Уэллс обернулся и увидел высокого парня в окровавленной военной форме ополченца. Парень, который пробился на шаттл, удерживая отца Уэллса в заложниках.

— Земля все еще находится в режиме восстановления. Мы не знаем, сколько, блин, она может работать.

Еще одна волна насмешек и фырканий рябью прошлась вокруг костра, и Уэллса внезапно охватил резкий гнев. Потому что именно этим мальчишкой, его отец — человек ответственный за защиту всего человеческого рода — был застрелен, и он имел наглость стоять здесь и обвинять Уэллса во всей это фигне?

— Простите? — сказал Уэллс, подняв подбородок, чтобы показать парню его лучший взгляд офицера.

— Кончай засерать мозги, ладно? Просто скажи, что ты на самом деле имеешь в виду. Если мы делаем именно то, что ты говоришь, то ты не будешь сообщать о нас своему отцу.

Уэллс прищурился. «Мой отец, скорее всего, в больнице. Из-за тебя». Под наилучшим уходом, и на пути к скорейшему восстановлению, добавил Уэллс про себя. Он надеялся, что это действительно было так.

— Если он даже жив, — вставил Грэм, и засмеялся. На секунду, Уэллс подумал, что увидел, как другой мальчик вздрогнул.

Уэллс сделал шаг вперед, но затем другой голос крикнул из толпы, останавливая его.

— Так ты не шпион?

— Шпион? — Уэллс почти смеялся над обвинением.

— Да, — согласился охранник-самозванец. — Шпионишь за нами так же, как эти браслеты, верно?

Уэллс более внимательно посмотрел на малыша в плохо сидящей военной форме ополченца. Если бы он рассказал о цели браслетов, или если бы он понял это сам?

— Если Совет хотел бы шпионить за вами, — сказал он, не обращая внимания на комментарий о транспондерах, — вы не думали, что они выбрали бы кого-то немного менее очевидного?

Мальчик в кровавой форме ухмыльнулся.

— Мы можем обсудить все плюсы и минусы правления твоего отца, в другой раз. Но на сегодняшний день, просто скажи нам: если ты не шпион, какого черта ты здесь делаешь? Нет варианта, что все будут верить, что ты на самом деле был заключенным.

— Мне жаль, сказал Уэллс таким тоном, который не передал ничего, кроме сожаления. — Ты появился в форме украденного охранника и взял моего отца в заложники, чтобы разорвать на этом корабле. Я думаю, что ТЫ тот, кто должен нам объяснить.

Глаза парня сузились.

— Я сделал то, что я должен был сделать, чтобы защитить свою сестру.

— Твою сестру? — повторил Уэллс. Люди чаще нарушали законы населения на Уолдене, чем на Фениксе. Но Уэллс никогда не слышал, чтобы кто-нибудь, у кого есть брат или сестра, нарушал, не после Катаклизмы.

— Правильно. — Парень скрестил руки на груди и встретился глазами с глазами Уэллса со сложным взглядом. — Теперь я собираюсь спросить тебя еще раз, что ты действительно здесь делаешь?

Уэллс сделал шаг вперед. Он не обязан ни перед кем объясняться, не говоря уже об этом преступнике, который, вероятно, лгал о том, что у него есть сестра и кто знает, что еще. Но тогда вспышка движения привлекла его внимание. Кларк направлялась к огню с другой стороны поляны, где она присматривала за пострадавшими пассажирами.

Уэллс повернулся к высокому парню и вздохнул, его гнев ушел.

— Я здесь по той же причине, что и вы. — Его глаза метнулись к Кларк, которая был еще вне пределов слышимости. — Меня заключили за то, что я защищал кое-кого, о ком я забочусь.

Толпа замолчала. Уэллс повернулся спиной к ним и начал идти, не заботясь о том, что их глаза последовали за ним, когда он пробрался к Кларк.

На мгновение, ее вид поразил его мозг. Свет на поляне изменился, как только небо потемнело, заставляя вкрапления золота в ее глазах светиться. Она была еще более красивой на Земле, чем он когда либо видел ее.

Их глаза встретились, холодок прошелся по его спине. Меньше года назад, он был в состоянии сказать, о чем она сейчас думает, только взглянув на нее. Но сейчас ее выражение лица было непостижимо.

— Что ты здесь делаешь, Уэллс? — спросила она, ее голос был напряженным и усталым.

«У нее шок», — сказал себе Уэллс, заставляя себя поверить в плохо подходящее объяснение. - Я пришел за тобой, - тихо сказал он.

Ее лицо приняло выражение, пробившее все барьеры. Смесь горя, фрустрации и жалости, которая перенеслась из глаз Кларк прямо ему в грудь.

— Лучше бы ты не приходил. — Она вздохнула и протиснулась мимо него, шагая прочь, даже не взглянув.

Ее слова выбил воздух из него, и на мгновение, все, о чем мог думать Уэллс, было только то, чтобы вспомнить, как дышать. Затем он услышал хор шорохов от костра позади него, и повернулся, невольно став любопытным. Все указывали вверх на небо, которое превращалось в симфонию цвета.