Андрей Балабуха - Нептунова арфа (с сокращениями)

По узкому трапу с ботдека спустилась Марийка и, улыбаясь, пошла к Аракелову. Аракелов помахал ей рукой. Он прикрыл глаза, но из-под приспущенных ресниц откровенно любовался ею. Высокая, статная, она была Аракелову выше плеча - это при его-то ста девяносто восьми! Но самым удивительным в ней была походка - не женщины, а феи-акселератки, из тех, что в лунные ночи танцуют на лесных полянах, и под их хрустальными туфельками не сминается трава...

Марийка вытащила из щели между тупым носом "Марты" и лебедкой второй шезлонг и разложила его рядом с аракеловским.

- Ж-жарко, - выдохнула она. - Я посадила Володьку за обсчет, а сама сбежала... Отдыхаешь, дух?

- Угу-м, - неопределенно промычал Аракелов.

Духами называли батиандров. Повелось это с тех пор, как кто-то из газетчиков окрестил их "духами пучин", антиподами "ангелов неба" космонавтов. "Ангелы неба и духи пучин"... Чье это? Из какого-то стихотворения... Аракелов попытался вспомнить, но не смог. А может, и не знал никогда. Впрочем, "небеса" и "пучины" в обиходе быстро отпали, но "ангелы" и "духи" прижились. Тем более что флотские традиции живучи и с исчезновением пароходов и кочегаров надо же стало называть кого-то духами...

- Попить-то дай, - сказала Марийка. Именно сказала, а не попросила и даже не приказала. - Что там у тебя? Небось опять соки?

- А как же... Грейпфрут и манго. Упоительное сочетаньице. Услада желудка.

- Так угостишь?

Марийка медленно, с видимым наслаждением выпила коктейль и протянула Аракелову пустой стакан...

- На, забери... услада желудка. И куда же ты теперь?

- В Ленинград, куда ж еще. Отчитаюсь, а там и отпуск.

- И сколько тебе набежало?

- Дней пятьдесят... Точно не знаю, не считал еще. А что?

- Так просто... Решил уже, куда поедешь?

- Нет, - сказал Аракелов, хотя перед глазами его мгновенно прокрутилась целая короткометражка: пронизанный солнцем сосновый бор, тот, что километрах в трех к северо-западу от Увалихи, мягкий, пружинящий под ногами, словно хорасанский ковер, мох, в котором кеды утопают по самые наклейки на щиколотках, одуряющий смолисто-хвойный запах... И чуть впереди - шагов на десять, не больше - Марийка, в синих джинсах и свитерке, с волосами, тщательно упрятанными под косынку... Такой он ее никогда не видел. Но такой она должна была быть - там, в Увалихе, вместе с ним. Каждое утро просыпаться под бабы Дусино пение, пить парное молоко и до одури бродить по лесу, а иногда уходить с палаткой или даже без, просто так, с одеялом в скатке, чтобы ночевать у костра где-нибудь на берегу Щучьего озера... Отпуск! Если бы он получился таким!

- Нет, - повторил Аракелов. - Ничего я еще не решил. А ты? У тебя ведь тоже отпуск?

Марийка кивнула.

- Не знаю... Море надоело. В горы податься, что ли? Вот ребята на Памир зовут... Искупаемся, а? - Это было сказано безо всякого перехода, с естественной для Марийки непоследовательностью.

- Давай, - сказал Аракелов. - В бассейне, по-моему, никого.

- Ага, - отозвалась Марийка. - Сейчас. Лень вот что-то. Уходить не хочется. Да и разговор у нас с тобой увлекательный. Интеллектуальный.

- Просто на диво интеллектуальный, - согласился Аракелов. - Душу радует и умы волнует. Так что давай иди.

- И пойду. Вот только посижу еще немного.

- Сиди, - милостиво разрешил Аракелов. - У тебя программа когда кончается?

- Через две недели.

- И в институт?

- Конечно.

- Ясно. - Аракелов помолчал. - Я тебя встречу, пожалуй. Если, конечно, в городе буду. Ты самолетом?

- Самолетом.

Они помолчали. Потом Марийка спросила:

- Ты уже завтракал?

- Нет еще. А ты?

- Тоже нет. А неплохо бы...

Аракелов посмотрел на часы.

- Еще минут сорок.

- Да, сейчас бы... Чего бы это такого? Котлет, например, картофельных с грибным соусом, а? Как ты думаешь?

- Не знаю. Я их последний раз пробовал года четыре назад. В Таллине. В столовой на Виру.

- Никогда не была в Таллине.

- Кстати, о котлетах. Я, между прочим, по пельменям большой специалист. Как ты к ним относишься?

- Положительно.

- Это хорошо. Терпеть не могу, когда усладу желудка приносят в жертву сохранению фигуры...

- Ничего с моей фигурой не будет.

- Так придешь ко мне на пельмени?

- В шесть часов вечера, после отчета?

- Точно.

- Я подумаю.

- Только не слишком долго. Мне ведь всего два дня осталось. Даже полтора, собственно.

"Если она согласится прямо сейчас, - загадал Аракелов, - то все будет. И то, что было, и то, чего не было. И Увалиха будет. И отпуск. И все, все, все..."

Но прежде чем Марийка успела открыть рот, наверху, на ботдеке, всхрапнув, проснулся громкоговоритель: