Андрей Балабуха - Нептунова Арфа. Приключенческо-фантастический роман

Хотя было уже начало седьмого, кафе все еще оставалось полупустым, и Ганшин увидел ее, едва вернувшись в зал. Час назад, когда она шла к нему, Ганшин тоже смотрел на нее, но тогда — сидящему — она казалась выше, строже, пожалуй, даже недоступнее. Или нет, отчужденнее. Впрочем, можно ли говорить об отчужденности, видя человека впервые? Когда Ганшин поднялся ей навстречу, оказалось, что не так уж она и высока — чуть выше ганшинского плеча. А сейчас, сидящая, чуть ссутулившаяся, она казалась и вовсе маленькой, хрупкой и потому еще более привлекательной. И почему красивые женщины вечно достаются таким, как Йензен? Ганшин даже замер на полушаге, сообразив, что думает о Йензене как о живом. Да что же это?

Женщина за его столиком шевельнулась, и в движении ее Ганшину почудилось нетерпение. Он ускорил шаг.

— Договорился, — сказал он, садясь. Столики здесь были необычные, треугольные, с вогнутыми сторонами. Массивная колонка подающего канала, служившая одновременно единственной ножкой, придавала им сходство с какими-то невиданными грибами. — Теперь весь вечер наш.

— Спасибо. Ваш друг не обиделся?

— Нет, — не испытывая особых угрызений совести, соврал Ганшин. — Он понятливый. И знаете что? По-моему, нам обоим стоило бы сейчас выпить.

Женщина вопросительно посмотрела на него.

— Я предлагаю коктейль «Космос».

— Здесь такого не подают.

— Ну это не беда… — Ганшин поймал себя на том, что ему почему-то трудно называть ее по имени, и фразы сами собой организуются в этакие безличные обороты. Чтобы пересилить себя, он старательно, вдавил в разговор ее имя: Ора. — Эт-то, Ора, не беда. Нам подадут. Главное — было бы желание. А оно у нас есть?

Ора кивнула. Она вообще говорила мало, короткими, четкими фразами, но не от скованности, а скорее от избытка силы. Причем Ганшина эта сила не подавляла, хотя обычно он сторонился таких вот женщин, под чьим взглядом вечно чувствуешь себя нашкодившим школьником, мучительно доискиваясь, когда и что сделал не то и не так. С Орой он сразу же почувствовал себ уверенно и спокойно. Потому, наверное, что был в ее немногословии интерес, пусть не к нему, а к тому, что он должен рассказать. Интерес, помноженный на редкостное умение слушать.

— Эт-то, Ора, не беда, — повторил Ганшин, запустив руку под стол и нашаривая кнопку замка. — С этим мы справимся. Нам подадут. — Кнопка наконец нашлась, Ганшин выдернул шплинт, вдавил ее, потом подцепил ногтем крышку податчика. — Знаем мы эту систему. «Ауста» называется. Знатоки говорят, что от «аустерии» — были во время оно заведения такие. Только вы, Ора, им не верьте, снобы они и все врут. Потому как на самом деле это всего-навсего АУ-100. Она, между прочим, единая, «Ауста», — и сюда выходы имеет, и в «Эксцельсиор»… — Ганшин привстал и посмотрел схему. — Так что мы сейчас ограничитель того… долой и выйдем на канал индивидуальных заказов. — Он порылся в карманах. — Ора, а шпилька у вас есть?

— Есть. — Впервые за полтора часа их знакомства в голосе ее промелькнуло что-то похожее на удивление. Она вытащила из прически шпильку, слава богу, металлическую, потому что, окажись она пластмассовой, горел бы Ганшин синим огнем со своим электронным гусарством. Он согнул шпильку скобой и обошел ею ограничитель.

— Ну вот и все, Ора. И вся недолга. — Ганшин закрыл крышку и воровато оглянулся. Вроде бы его самоуправства никто не заметил. Впрочем, столик их был угловым, да и сидел Ганшин спиной к залу.

— Браво, — сказала Ора. — Сразу видно специалиста.

— Итак, — Ганшин по памяти набрал, код, даже не попытавшись свериться с картой напитков, где этого наверняка не было, — теперь придется подождать. Минуты две-три, не больше. Потому как в этом заведении заказы по персональным рецептам не предусмотрены, так что пока там все сработает…

— А это что — фамильный рецепт?

— Отнюдь, — возразил Ганшин. — Скорей уж корпоративный. Взвар облепихи и настойка элеутерококк?.. Главное здесь — пропорция. И в должный момент надо бросить три маринованные ягоды куманики.