Андрей Балабуха - Нептунова арфа (с сокращениями)

- Аракелова на мостик! Аракелова на мостик!

Аракелов чертыхнулся.

- Иди, - сказала Марийка. - Иди. Мастер [мастером на международном судовом жаргоне называют иногда капитана] ждать не любит.

- Что там еще стряслось?

- Вот потом и расскажешь. Иди. А я пока смесь твою допью. Договорились?

- Договорились, - кивнул Аракелов. - Так как насчет пельменей?

- Я подумаю.

- Подумай, - сказал Аракелов. Он безнадежно вздохнул и встал. - Ну пошел.

Марийка смотрела на него снизу вверх, и лицо у нее было... Аракелов так и не успел определить, какое, потому что вдруг - неожиданно для самого себя - наклонился и поцеловал ее. Губы у нее были мягкие, прохладные, чуть горьковатые от сока.

- Убирайся, - шепотом сказала Марийка, отталкивая его.

Но интонация совсем не соответствовала смыслу слов.

Аракелов выпрямился и не оборачиваясь зашагал по палубе. Не оборачиваясь, потому что обернуться было страшно.

Уже у самого трапа на мостик он нос к носу столкнулся с одним из трех радистов "Руслана".

- Что там стряслось, Боря?

- Мэйдэй [радиотелефонный сигнал бедствия; состоит из слова MAYDAY, повторенного три раза и слова ici ("здесь"); полный аналог радиотелеграфного сигнала SOS; иногда сигнал "мэйдэй" буквально переводят с английского как "майский день", хотя подобное толкование неверно, как неверно и распространенное толкование сигнала SOS - "спасите наши души"; на самом деле оба сигнала подбирались по удобному созвучию и сочетанию знаков азбуки Морзе], - коротко ответил тот и, довольно бесцеремонно отодвинув Аракелова, побежал дальше.

Мэйдэй! Только этого не хватало! Что там еще стряслось?

2

- Еще кофе, капитан? - Кора держала в руке кофейник - удлиненный, изящный, с эмблемой "Транспасифика" на боку: стилизованное кучевое облачко, кумула-нимбус, намеченное небрежными, округлыми голубыми линиями, на нем - маленький золотой самолетик со стреловидным оперением, а надо всем этим - восходящее солнце, которому золотые лучи придавали сходство с геральдической короной. Такой же знак был и на чашке, которую Стентон решительно отодвинул.

- Нет, спасибо. Докурю и пойду в рубку. Давно пора бы появиться этому чертову тунцелову...

- Не волнуйтесь, капитан, - Кора улыбнулась. Она всегда улыбалась, называя его капитаном, отчего уставное обращение превращалось чуть ли не в интимное. На Стентона эта ее улыбка действовала примерно так же, как стеклянный шарик провинциального гипнотизера: притягивая взгляд, она погружала Сиднея в какое-то подобие транса. Он, правда, старался не выдавать себя, но вряд ли это удавалось ему успешно. Во всяком случае, он был уверен, что Кора прекрасно все замечает. - Ну, потеряем мы полчаса, там наверстаем потом...

- Так-то оно так... - отозвался Стентон. Кора перестала улыбаться, наваждение прошло, и он снова ощутил глухое раздражение. - Так-то оно так... - повторил он и с силой ткнул сигарету прямо в золотое солнышко на дне пепельницы. - Но все-таки... Спасибо, Кора. Я, пожалуй, пойду.

Он поднялся из-за стола. Кора тоже. Немногим женщинам идет форма, Стентон знал это прекрасно, но про Кору сказать такого было нельзя. Как, впрочем, было нельзя и сказать ей об этом: в бытность свою стюардессой она наслушалась еще не таких комплиментов... Кора быстрым движением поправила - непонятно зачем, подумал Стентон - свою короткую и густую гриву цвета дубовой коры.

- Пойдемте, капитан! - Удивительно, сколько оттенков можно придать одному и тому же слову! Теперь оно прозвучало как-то залихватски, вызвав в памяти призраки капитанов Мариэтта и Майн Рида, но сквозило в нем и скрытое уважение, объясняемое не только субординацией.

- Вы к себе, Кора?

- Да. С Факарао передали список грузов, надо прикинуть, что куда...

С таким суперкарго, как Кора, не пропадешь. У нее было какое-то чутье, интуитивное ощущение корабля: почти без расчетов она всегда могла точно указать, в какой из тринадцати грузовых отсеков дирижабля и в какое место этого отсека надо уложить тот или иной груз, чтобы обеспечить равномерность нагрузок. Однажды Бутч Андрейт, второй пилот и большой любитель всяческих пари, взялся проверить ее работу на корабельном компьютере. В итоге ему пришлось угостить Кору обедом в уютном болгарском ресторанчике в Окленде, причем хитроумная Кора пригласила весь экипаж, благо условия пари предусматривали такой обед, "какой она захочет". Получилось, надо признаться, весьма неплохо... Пожалуй, именно в тот вечер Стентон впервые обратил на нее внимание - не только как на первоклассного суперкарго.