Игорь Пронин - Свидетели Крысолова

Крысолов извлекал звуки короткими трелями, которые постепенно становились все длиннее. Иногда он делал паузу на несколько секунд, застывая неподвижно, потом опять раздавалось какое-то странное, далекое от гармонии созвучие.

— Настраивается, — зло прошептал Живец.

— Что происходит? — Данилова чуть придвинулась к нему: ее знобило, несмотря на теплую августовскую ночь.

— Как что? Он их приманивает. Скоро услышат и появятся. И твои знакомые, наверное, будут.

Дмитрий поверил. Больше нельзя обманывать себя: именно так все и произойдет, как в глупой сказке. Пришел Крысолов и дудочкой выманил крыс, а потом утопил их — вот она, река. В Пойме воды хватит. Правда, не совсем понятно, зачем ему понадобилась лавочка. Возможно, дудочник заберется на нее, когда вокруг соберется толпа.

— А ты ничего внутри себя не чувствуешь? — тихо спросил он у Даниловой.

От этих слов кто-то внутри нее зашевелился. Он был слишком слаб, чтобы отозваться на манящую музыку, но слышал ее и беспокоился. Наташа не могла этого чувствовать, но она это чувствовала.

— Что? — переспросил Живец, разглядывая ее лицо.

— Ничего! — Данилова похлопала себя по карманам. — Дай сигарету.

Пока женщина прикуривала, Дмитрий смотрел на Крысолова, но тот по-прежнему дул в свою дудочку, не обращая ни на кого внимания. Звуки никак нельзя было назвать пленительными, скорее это походило на говорение настойчивого, но совершенно глухого ребенка. Покачав головой, Живец достал сигарету и себе.

— Давай, что ли, присядем. Дело, кажется, на всю ночь…

— Неужели никто не слышит? — нервно поежилась Наташа. — Видимо, у него есть способы… Он «остановил» консьержа в моем подъезде. Остановил, как робота.

Живец стянул куртку, бросил на траву. Это движение опять напомнило о Сергее — они стояли здесь, и он попытался постелить такую же куртку. Тогда Наташу раздражала забота, теперь скорее успокаивала.

— Спасибо. — Она села. — Страшно все это.

— А, поняла? — усмехнулся Живец. — Я хоть и клон, но из такого же мяса и костей, как и ты. А вот Крысолов — нечто совершенно другое… Какую бы чушь он ни нес про договоры и справедливость, а на самом деле нас надули.

— Ты уверен?

— Конечно. Мутанты могли бы дать этому миру… этому городу новую жизнь. Невеселую для многих, зато бурную! Но увы, клоны, которые затеяли сегодня свои разборки, скоро снова уйдут на дно и продолжат свои игры там. До тех пор, пока кто-нибудь не начнет большую войну…

— О чем ты?

— Так, о своих мыслях… Ты будешь свидетельствовать?

— Не знаю, — вздохнула Наташа. — Ничего не знаю. Хоть бы посоветоваться с кем-то… Почему я?

— Спроси его…

— Но тильзиты должны быть уничтожены! Ты просто не видел их!

— Видел, — вздохнул Живец. — И мне было не очень приятно быть на твоем месте, но… Но об этом мы поговорим потом или никогда. Смотри, луна!

Желтый мягкий свет будто расплавил облака, проделал в них окошко, в которое и выглянула идеально круглая луна. Рассматривая ее, Живец вспомнил, что прежде замечал какие-то пятнышки, линии… А теперь не было ничего, кроме круглого пятна масляного света.

— Я люблю, когда лунная дорожка на реке, но сейчас мы этого не увидим… — Данилова выкинула сигарету, обхватила, руками подрагивающие колени. — Мне эта музыка действует на нервы. Жутко становится.

— Или ты испытываешь какие-то человеческие чувства, мне, клону, недоступные, или это связано с твоей беременностью, — предположил Дмитрий и заметил, как Наташа вздрогнула. — Не сердись, мне просто действительно интересно, как это все коснется тебя. Вспомни тех тильзиток, вспомни Африканку. Ты не боишься, что…

— Ты хочешь, чтобы я заплакала?! — вскипела она. — Он же мне ничего не сказал, и я… А откуда ты знаешь про Африканку?

— В другой раз.

Крысолов издал необычно длинную переливчатую трель и опустил дудочку.

— Они услышали, — сказал он, не поворачивая головы. — Нельзя спешить, иначе многие пойдут через реку, этого не нужно.

— А я думал, ты их топить собрался, — откликнулся Живец. — Как же тогда? Дудкой по головам будешь бить?

— Я не хочу убивать. Вы говорили о Наташе? Да, у нее может быть ребенок. А может и не быть. Он — тильзит, их не должно остаться в этом городе, я подрядился выполнить работу. Нам не нужна дурная слава. Я выполню свою работу хорошо.

— Что это значит? — Данилова рвала пачку, стараясь достать новую сигарету. — Ты убьешь его?

— Его еще нет… Тебе придется это решить.