Нина Пунтус - Город дождя

– Бог ты мой! – воскликнул он, увидев маленькую девочку, всю перепачканную с головы до ног.

Писатель осторожно взял её за платье двумя пальцами и опустил на стол. Когда девочка немного успокоилась, то поняла, что будет невежливо сбежать к себе на чердак, не поблагодарив своего спасителя; однако нужные слова никак не хотели срываться с дрожащих губ, поэтому она просто уставилась на него в молчании.

– Так вот, кто проказничает здесь по ночам, – добродушно произнёс писатель. – Тебе не стоит бояться меня, милое создание. Я с удовольствием подружусь с тобой.

– Подружитесь? – удивлённо пролепетала девочка, широко распахнув глаза.

– С превеликим удовольствием! – подтвердил он и протянул ей мизинец в качестве рукопожатия.

Счастливая улыбка озарила лицо девочки, но лишь ненадолго. Она вспомнила о своём кукольном мастере, который придумал ей образ, сам выпилил её из дерева, надёжно привязал её ручки и ножки к нитям, был внимателен и добр к ней, проявлял искреннюю заботу, а потом неожиданно ушёл из театра, ничего не объяснив. Сказать по правде, девочка часто думала об этом, и мысль о том, что она была для него просто неодушевлённой игрушкой, приносила ей боль. Над её головой больше не было его мягких и тёплых рук; за это ей сначала хотелось жестоко наказать себя, позже ей стало хотеться наказать и его…

– Спасибо, что спасли меня, но мне не нужен друг, – грустно сказала девочка.

– Не нужен? – удивился писатель. – А я надеялся, что ты поможешь мне скрасить моё одиночество. Видишь ли, я так стар, что все мои друзья уже покинули этот мир. Я был бы очень рад дружбе с такой талантливой художницей.

Глаза девочки заблестели.

– Вам нравятся мои картины?

– Они прекрасны, – сказал писатель и задумался, – хотя, должен признаться, в них кое-чего не хватает.

– Чего же?

– Волшебства, дитя моё, волшебства! – ответил он. – Если позволишь, я покажу тебе.

Она кивнула, и писатель вышел ненадолго из комнаты. Когда он вернулся, в руках у него были кисть и несколько баночек гуаши. Поставив их на стол, писатель взял мрачный рисунок чернильной девочки и начал творить. Склонившись над листом бумаги, малышка с удивлением смотрела, как на её чёрном ночном поле с кое-где разбросанными угрюмыми деревьями, чьи сухие и корявые, как пальцы старой ведьмы, ветки, прятали голодные стаи летучих мышей, вдруг возникает непонятное синее пятно. Она даже чуть не расплакалась от обиды, подумав, что писатель просто испортил её пейзаж, но скоро увидела перед собой нечто новое, то, о чём пока не могла точно сказать: нравится ли ей это или нет.

– Зачем вы нарисовали здесь звёзды и бабочку? – спросила его девочка, когда он отложил кисть и с улыбкой ожидания взглянул на неё.

В ответ пожилой писатель пожал плечами и, немного подумав, произнёс:

– Хотя бы за тем, что звёзды и синие бабочки тоже существуют.

А потом на глазах у девочки произошло настоящее чудо: звёзды на рисунке засияли, как чистый снег, впервые увидевший солнце, синяя бабочка затрепетала и вдруг ожила – вспорхнула с рисунка и закружилась по комнате, роняя нежную пыльцу со своих мягких воздушных крыльев. С тех пор они часто рисовали вместе, наполняя звенящим пением маленьких зарянок, шуршанием пёстрых листьев, тяжёлыми бутонами благоухающих упругих роз свой некогда безмолвный и сиротливый дом”.

Дочитав до конца, я тяжело вздохнула, поняв, что это просто очередная сказка Радуги, а не кусочек головоломки. Бросив листки на ступеньки, я поднялась к себе в квартиру и полностью обессилившая, словно из меня выпили всю кровь вместе с частицами души, не снимая одежды, упала на кровать. Сон недолго заставил меня мучиться, и я, почувствовав его спасительные шаги, поспешила растворить в нём своё измождённое сознание.

Проснулась я оттого, что задыхаюсь. Кошмар ещё немного подержал меня в своей власти, но отступил, вернув мой заплутавший разум новому дню, а точнее раннему вечеру. Выглянув в окно, я сразу заметила, что на улицах происходит что-то странное – люди как будто окончательно обезумели. Некоторые из них, взявшись за руки, кружились в босоногих танцах на мостовой, другие, громко смеясь, прыгали через лужи, разбивали витрины магазинов, бегали по проезжей части, залезали на припаркованные машины, что-то отчаянно кричали…Несмотря на охватившее меня волнение, я решила выйти на улицу. Нужно было продолжать поиски. Было страшно осознавать, что, возможно, времени у меня совсем не осталось, и мне навечно суждено остаться в этом городе.