Майк Резник - Сантьяго

— Черта с два! — взревел Смайт и тут же понизил голос, увидев, что привлекает внимание сидящих за соседними столиками. — Это уже выходит за рамки наших договоренностей.

— Все так. Я больше не буду напоминать тебе о твоем проступке. Я дала тебе слово и не намерена его нарушать.

— Именно так. Так что ложную информацию вводить в компьютер я не стану.

— Выбирать тебе, — пожала плечами Вера. — Наверное, мне просто придется сказать Соколу, что он может узнать у тебя, кто я такая. Всегда есть шанс, что он не сможет сложить два и два и не поймет, откуда я взяла компрометирующую его информацию.

— Ты так и сделаешь! — прошипел он. — Действительно сделаешь!

— Никто не остановит меня. Ни ты, ни кто-либо еще. Я должна найти Сантьяго. На карту поставлена моя карьера.

— Так почему бы тебе не заняться чем-то еще? Растила бы детей вместо того, чтобы шантажировать старых друзей. Господи, как мне жаль твоего партнера!

— Он о себе позаботится, не волнуйся. Я думаю, тебе лучше бы посочувствовать одинокой, невинной девушке вроде меня.

— Что в тебе осталось невинного?

— Так ты не забудешь поработать с компьютером? — Вера поднялась.

— Не забуду. Введу в него что нужно.

— И еще, Линдер…

— Какую еще услугу я должен тебе оказать? Вырвать глазные яблоки, чтобы ты смогла жонглировать ими?

— Если я тебя об этом и попрошу, то в другой раз. — Лицо ее стало серьезным. — Я уверена, что все пройдет гладко, но… на случай, если я не вернусь или не сообщу тебе, что у меня все в порядке, я попрошу тебя связаться с Себастьяном Каином.

— Это еще кто?

— Птичка Певчая. — Она продиктовала Смайту регистрационный номер корабля Каина. — Следующие день или два он будет в системе Альтаира.

— И что я ему должен передать?

— По-моему, это очевидно. Я, возможно, проживу меньше, чем отпущено мне природой, но я не желаю умирать неотомщенной!

Поскольку Черный Орфей так и не вернулся в густонаселенные миры Демократии, а Дмитрий Сокол никогда их не покидал, вполне естественно, что Орфей не упоминал Сокола в своих стихах и не давал ему прозвища. Они не встречались, их пути не пересекались, они не знали о существовании друг друга. Может, оно и к лучшему: Сокол не понравился бы Черному Орфею. Орфей любил колоритных, с необузданными страстями мужчин и женщин Пограничья. Сокола же отличали хладнокровие, расчетливость, самоконтроль. Черный Орфей писал свои поэтические картины яркими мазками, Дмитрия Сокола пришлось бы рисовать пастельными тонами.

Сокол полагал себя цивилизованным человеком, то есть подходил к преступлениям цивилизованно. Если требовалось убить человека, он мог взять в руки чековую книжку, но никак не оружие. Если речь шла о контрабанде или продаже товара на черном рынке, между ним и непосредственными исполнителями вставала когорта холдинговых компаний и посредников, и концы надежно прятались в воду. Он жаждал респектабельности, которую презирал Черный Орфей, он терпеть не мог гласности, служению которой Орфей посвятил свою жизнь.

Орфей мог бы назвать Сокола лицемером, но, пожалуй, тот не заслуживал столь одномерной характеристики. Соколу с завидной ловкостью удавалось не переступить черту, за которой теряется уважение общества. И в этом он мог бы произвести должное впечатление даже на барда Внутреннего Пограничья.

Его виллы находились на Сибрайте и Поллуксе IV, штаб-квартира — на Канфоре VII, хотя он не появлялся там многие годы. Он участвовал во многих благотворительных акциях и совсем недавно оплатил строительство нового корпуса больницы Паллас-Афина, старейшего из семи укрытых куполами городов Пегаса. Он покровительствовал искусству и постоянно поддерживал щедрыми пожертвованиями местный симфонический оркестр и балетную труппу. А вот оперу он больше не жаловал, поскольку не одобрял романа между своей дочерью и ведущим тенором. Общественность его не осуждала, с пониманием восприняв его решение.

Последние два года он довольно редко покидал пентхауз одного из лучших домов Гектора. В девяти комнатах жили он сам, его сын и две дочери, а еще три, с отдельным входом, он приспособил для работы.

Во второй половине дня Вера Маккензи вошла в вестибюль этого самого дома, подождала, пока женщина-охранник сообщит о ее прибытии и получит подтверждение, что ее ждут, а потом поднялась на лифте в пентхауз. Выйдя из кабины, она оказалась в небольшой приемной. Секретарь сразу пригласила ее в роскошно обставленный кабинет.