Уилбур Смит - Золотая шахта

- Хорошо. - Род почувствовал облегчение, иногда в таких случаях свази отказываются менять место работы. - Завтра тебе сообщат твою новую секцию.

- Нкози! - Старший искоса взглянул на помощника. - Я хочу, чтобы мой друг тоже перешел в новую секцию.

Вот оно что, подумал Род, вечная проблема, которую приходится игнорировать, потому что мы не можем ее разрешить. Джонни, видимо, застукал их.

- Твой друг пойдет с тобой, - кивнул Род; самому себе он сказал, что это не снисходительность к проступкам, а просто практичная политика. Если он их разделит, старший найдет другого, а тот может не послушаться. Тогда будут еще большие неприятности.

- Я тебе подберу замену, - сказал он Джонни, и тут ему в голову неожиданно пришла мысль. Боже, да! Что за команда получится!

- Джонни, как тебе понравится Большой Король?

- Большой Король! - Тощее лицо Джонни искривилось в широкой улыбке. Вот это да, босс!

24

В три часа Род закончил обход и находился в клети по пути на поверхность. Клеть была забита, люди стояли плечо к плечу, запах пота был невыносим. Поднимали смену, дневная работа закончена, забои промыты и вычищены, шпуры просверлены и заряжены, провода соединены.

Люди из забоев в порядке двигались на станции. Здесь они терпеливо ждали своей очереди войти в клеть и подняться на поверхность.

Род обдумывал множество проблем, с которыми столкнулся в течение дня, и принятые им решения. Он открыл новую страницу в своей записной книжке и назвал ее просто "Стоимость".

Здесь уже были две записи. Пусть мне дадут эту работу, горячо подумал он, и месяц сроку, и я переверну мир.

- Мистер Айронсайдз, - заговорил человек рядом с ним. Род узнал его.

- Привет, Дэви. - Интересно, насколько не похожи братья.

- Мистер Айронсайдз, мой старший выработал свой билет. В конце месяца он отправляется домой. Подберете мне хорошего человека в замену.

- Старший твоего брата попросил перевести его. Возьмешь?

- Да! - Дэви Деланж кивнул. - Я его знаю, он хороший парень.

Еще одна проблема решена, подумал Род, выходя из клети в яркий летний день и с удовольствием вдыхая свежий воздух. Теперь надо кое-что завершить. И я смогу пойти в клуб и выпить с Дэном.

Дмитрий встретил его в коридоре у кабинета.

- Ковальский ждет в моем кабинете.

- Хорошо, - мрачно сказал Род. Он прошел в свой кабинет и сел на край стола.

- Присылай его, - сказал он Дмитрию.

Ковальский вошел в дверь и остановился. Стоял неподвижно, свесив длинные руки, живот его выпирал из-под пояса.

- Вы меня вызывали, - хрипло сказал он, его английский можно было понять с трудом. Крестьянское лицо, с жесткими чертами, с тупыми глазами. Он не брился, пыль из забоя засела в густой щетине на подбородке.

- Вы сегодня избили человека? - негромко спросил Род.

- Он не работал, - Ковальский кивнул. - Я его побил. Может, в следующий раз его братья будут работать.

- Вы уволены, - сказал Род. - Берите расчет и убирайтесь с нашей территории.

- Вы меня увольняете? - Ковальский удивленно замигал.

- Компания предъявит вам обвинение, - продолжал Род. - А пока я хочу, чтобы вас тут не было.

- Полиция? - проворчал Ковальский. Теперь на его лице появилось выражение.

- Да, - сказал Род, - полиция.

Ладони размером с лопаты медленно сжались в колоссальные кулаки.

- Вы вызываете проклятую полицию? - Огромный, угрожающий, он сделал шаг в сторону Рода.

- Дмитрий, - резко сказал Род, - закрой дверь.

Дмитрий, который внимательно слушал, вскочил из-за своего стола и закрыл промежуточную дверь. Стоял, прижавшись ухом к панели. Тридцать секунд голоса, потом тупой удар, рев, еще один удар и громкий стук.

Дмитрий театрально подмигнул.

- Дмитрий! - голос Рода. Он открыл дверь.

Род сидел на краю стола, непринужденно помахивая ногой, он сосал костяшки пальцев на правой руке.

- Дмитрий, попроси, чтобы мне меньше натирали пол. Наш друг поскользнулся и ударился подбородком о стол.

Дмитрий сочувственно защелкал языком, стоя над распростертым поляком. Ковальский громко фыркал ртом.

- Так сильно удариться! - сказал Дмитрий. - Какой стыд!

25

Доктор Стайнер спокойно работал оставшуюся часть утра понедельника. Он предпочитал пользоваться диктофоном, потому что это помогало ему избегать контактов с людьми, к которым он испытывал отвращение. Ему не нравилось сообщать свои мысли особе женского пола, которая сидит перед ним, задрав юбку, ерзая задом и трогая свои волосы. Но что он на самом деле не мог выносить, это запах. Манфред был очень чувствителен к запахам, и даже запах собственного пота вызывал у него отвращение. У женщин, как он обнаружил, насыщенный особый запах, который таится под духами и косметикой. От этого запаха его тошнило. Именно поэтому он настоял на отдельных спальнях для себя и Терезы. Естественно, он не сказал ей истинной причины, просто заявил, что плохо спит и вообще не может спать, если в комнате другой человек.