Станислав Соловьев - Grunedaal

Только один из Наставников в истории Школы был младше меня: Биннен Та-Каррон получил должность Ректора в сорок один год и пробыл в таком качестве ровно пятнадцать лет. Я не ожидал этого: в тот памятный год я был всего лишь магистром права, а по заведенной традиции, нового Ректора предпочитали выбирать из магистров традиции, ритуала или литургики. Не скрою, большую роль в моей стремительной карьере сыграло завещание старого Валенена. Когда я стал полным магистром, этот величественный старик все еще занимал пост Ректора и в Школе царила, хоть и немного застоявшаяся, но стабильная атмосфера. Когда я получил магистратуру права, я был счастлив, - о большем на тот момент я не мечтал. Однако, когда Валенен умер, - на семьдесят девятом году жизни и двадцать девятом году Наставничества, - в Ректорате воцарилось недоумение. Все как-то привыкли к немногословному и мудрому старцу. Разумом понимали, что рано или поздно это произойдет. Но сердцем... Нам казалось, что Наставник Валенен своим уравновешенным голосом и неторопливыми движениями сухих рук еще не один год будет управлять Школой. В день смерти старика мы чувствовали себя потерянными...

На следующий день собрался Ректорат. Все ожидали, что новым Наставником будет помощник Валенена, магистр Лорен. Но Лорен неожиданно для всех магистров зачитал завещание умершего. По воле Валенена предлагалось, чтобы новым Ректором был избран человек не пожилого и не преклонного возраста, человек, имеющий крепкое здоровье, ибо ситуация как в городе, так и во всем Изученном мире несколько изменилась и требует неординарных подходов. Сам Лорен не мог претендовать на этот пост: ему было шестьдесят два года и он не отличался прочным здоровьем, - не было тайной для кого-то, что последние два года его постоянно одолевали хвори. Магистр Лорен в случае избрания моложавого Ректора вряд ли остался бы помощником. Во-первых, это бы смотрелось несколько нелепо (что закономерно уязвило его собственное самолюбие), во-вторых, это причинило бы неудобства новому Ректору. Новый Ректор - значит, новый помощник. Лорен это понял еще раньше, как успел закончить читать завещание, - мы прочитали непростые чувства на его растревоженном лице. Лорен дрожащим голосом попросил Ректорат снять с него обязанности помощника Ректора, магистра ритуала (кем он являлся уже несколько лет) и Ведущего исследования Перинанских трудов. Эта просьба, еще и после столь удивительного завещания, ошеломила Ректорат. Я был не меньше удивлен, чем другие магистры, - все мы хорошо знали властные качества характера замкнутого Лорена. Ректорат удовлетворил просьбу (сам Лорен повторно настоял на этом, - казалось, если ему откажут, то он расплачется): бывший помощник тут же удалился из торжественного зала...

Только после этого растревоженные магистры приступили к избранию нового Ректора. Так как не было единой и согласованной кандидатуры (все были уверены, что двадцать вторым Наставником станет Лорен), Ректорат приступил к совещанию. В конце концов, определились на двух кандидатурах - сорока восьмилетнем Керне, магистре литургики, и моей, - к моему полному ошеломлению. На исходе голосования сыграло роль то обстоятельство, что последний год с городскими властями наблюдались некоторые разногласия чисто юридического характера. Я был магистром права и это решило дело. Магистр Игат и другие поддержали мою кандидатуру, так как искренне симпатизировали мне. Другие, - в основном старшие по возрасту, - это сделали, исходя из формальной стороны дела: раз Валенен завещал избрать самого молодого и здорового, так пускай будет Герт. Я стал Ректором. На освободившуюся должность магистра ритуала был избран Олехен. Моим первым помощником стал Керн, - он неожиданно согласился с моим предложением, хотя я ожидал, что Керн немного обидится. Ведь он упустил шанс стать новым Наставником...

Лорен не выразил какого-либо отношения к результатам того памятного Ректората. Он перешел в веденье архивов и занял чисто номинальную должность помощника архивариуса. Все знали о том, что Лорен был потрясен завещанием Валенена и сильно переживал собственную несостоятельность, - о карьеристских устремлениях Лорена среди магистров ходили язвительные слухи. Лорен перестал показываться на глаза, стал избегать Ректората, не смотря на все мои просьбы (я чувствовал себя неловко и не мог приказывать разбитому старику соблюдать установленные традиции, - ведь для него они были нарушены!)...